Закованный Прометей. Мученическая жизнь и смерть Тараса Шевченко. Иван Никитчук

день доставил назад ответ. Дело было в суровые зимние морозы, от Березани до Яготина, где жил поэт – добрых тридцать верст, а посыльный – почти необутый и, разумеется, пешком.

      Шевченко пытался уговорить слугу переночевать, чтобы наутро отправиться в обратный путь. Но крепостной человек не соглашался. Вся картина чудовищного бесправия, привычного, вошедшего в быт издевательства над забитыми, затравленными людьми-рабами встала перед Шевченко…

      Он тут же написал и передал пану Лукашевичу гневное письмо. Вы говорите, писал Шевченко, о своей любви к Украине, а сами измываетесь над ее народом, ездите у народа на спине, да еще подстегиваете кнутом. Шевченко писал, что презирает Лукашевича и всех ему подобных и что отныне ноги его не будет в этом доме.

      Письмо было, конечно, неграмотным слугой исправно доставлено помещику. Тот рассвирепел и прислал Шевченко ответ, нарочито написанный на клочке измятой оберточной бумаги. Лукашевич писал Шевченко: «У меня таких, как ты, триста холопов…»

      Много Шевченко видел на своем веку и жестокости и подлости, но не выдержал и заплакал…

      Побывал Тарас в Кириловке, повидал своих крепостных братьев и сестру Ирину. Он никогда не забывал о них, особенно сестер.

      А сестры! Сестры! Горе вам,

      Мои голубки молодые!

      Куда, бездомным, вам лететь!

      Росли в батрачках, всем чужие,

      В батрачках до седин дожили,

      В батрачках вам и умереть!..

      Тарас подъехал в село под вечер. Возле хаты сестры Ирины во дворе играли двое детей – девочка и мальчик. Увидев незнакомого человека, они уставились на него удивленными глазами.

      – Подойди, ко мне, невеста, – улыбаясь, подозвал ее к себе Тарас. – А скажи, серденько, кто есть дома?

      Девочка посмотрела из-подо лба и хотела бежать. Тарас успел взять ее за руку.

      – Ты меня испугалась?

      – Нет, я хотела маме сказать…

      – Ну, беги, скажи, что Тарас приехал.

      Девочка убежала в хату и почти сразу на пороге появилась сестра Ирина. Она молча всматривалась в лицо незнакомого человека, не узнавая брата.

      – Иринка, сердце мое, сестричка, не узнаешь меня?

      Ирина, всплеснув руками, бросилась на шею Тараса.

      – Тарасику, братику! – и разрыдалась горючими слезами. – Я выглядывала тебя каждый день, уже и не надеялась… Какой ты стал!!!

      Тарас тоже плакал, вытирая слезы рукавом плаща.

      – Пойдем в дом, надо позвать братьев – Никиту и Иосифа. Оксанка, – обратилась она к девочке, – сбегай на село, пригласи их, скажи, что брат Тарас у нас.

      Тарас и Ирина вошли в хату, в которой царствовала нищета: стол, грубая лавка, да еще икона в углу – вот и все убранство.

      Ирина занялась приготовлением ужина, поставив в печь картошку и порезав припрятанный кусочек сала.

      Вскоре пришли братья – постаревшие, сутуловатые… Они тоже с трудом узнавали в этом, по-пански одетом, молодом