Осень на краю света. Дмитрий Заваров

Морозов?

      – Да, это я.

      За столом сидел плотно сбитый человек лет сорока. Русые волосы, зачесанные на прямой пробор, свежевыглаженный костюм, гладкое овальное лицо – офисный клерк-статист из американского фильма.

      – С кем имею честь?

      – Капитан Сапегин, следователь. Насчет иконы.

      – Любопытно, – улыбнулся Морозов, показав ровные зубы. – Присаживайтесь. Каким боком следствие вписало меня в картину преступления?

      – Пока никаким.

      – Обнадеживает это ваше «пока».

      Капитан присел напротив хозяина, на вежливо скрипнувший стул. Был Морозов слишком стандартен, глазу не за что зацепиться – и это раздражало Сапегина. Аккуратный, как манекен на витрине. Разве что на столе беспорядок: папки, тетрадки, пара раскрытых книг. Большая бутылка на деревянной подставке с роскошной, детально проработанной моделью яхты внутри. Возле дивана, у входной двери – книжный шкаф с массивными резными ножками: книги втиснуты в несколько рядов, некоторые, кажется, вот-вот упадут. Паркетный пол с густым слоем лака, будто воду кто разлил. И очень светло – из-за эркера, конечно. Ну и солнце как раз снова выглянуло из-за туч.

      – Вы ведь в курсе событий, произошедших в деревне? Похищение иконы…

      – Да-да, конечно.

      – Мне сказали, что охранник детдома, дежуривший в ту ночь, пропал.

      – Ну, так уж сразу пропал. Семченко, между нами говоря, таким вот образом пропадает пару раз в год… Понимаете?

      – Понимаю, – кивнул Сапегин. – И тем не менее. Вы можете сказать, все дети были на месте в ту ночь?

      – Разумеется. – Морозов перестал улыбаться. – Я всегда делаю обход после отбоя. Это примерно в двадцать три ноль-ноль.

      – А вы тут ночуете?

      – Ну, вообще-то у меня дом в деревне. Но да, я предпочитаю здесь. – Морозов показал на дверь в боковой стене.

      Дверь эта была тоже двустворчатой, вроде той, что вела наружу, но значительно у€же: если открыть только одну створку, завхоз, наверное, и не пролез бы. Под белой краской на дереве виднелись следы каких-то объемных узоров.

      – На кого же вы дом-то оставляете?

      – Ни на кого, – вздохнул Морозов. – В том-то и дело. Один я. Так что все хозяйственные хлопоты проще решать здесь. Да и на работу вставать удобнее.

      – А в ту ночь охранник, Семченко, был на месте?

      – В полночь примерно я его видел. У него в комнате, рядом с вестибюлем.

      – Он должен всю ночь караулить, не спать?

      – Теоретически, наверное, да. Но у нас тут не режимный объект.

      – То есть теоретически кто-то мог проскочить мимо него.

      – Да, но этот кто-то еще должен иметь ключ от входной двери.

      – Мог взять у охранника…

      – Тогда проще спуститься по простыне из окна. На втором этаже у нас решеток на окнах нет. Из туалета, например.

      – Значит, выбраться можно?

      – При желании все можно, – улыбнулся Морозов. – Но только где-то примерно в три часа ночи я шел в мужской туалет за водой. Бессонница у меня. Простыни