Ржавые листья. Виктор Некрас

словно комар звенел над ухом, мешая спать…

      Комар?

      Волны плескали?

      Плеск!!

      Волчий Хвост рывком сел – звякнули друг о друга нагрудные пластины брони. Над водой, да ещё в тумане звуки разносятся далеко и очень хорошо, именно потому варяги обёртывают вёсла и уключины кожей. Над рекой текло еле слышное журчание, плеск и легкий равномерный скрип.

      Воевода вскочил. Два-три шага – и он уже на берегу. Волны били о камень прямо у самых ног Волчьего Хвоста, а его намётанный глаз выхватил из тумана смутные тени остроносых челнов, стремительно набегающие на берег. Следом за челнами густым потоком плыли кони, и над гривой каждой была видна человеческая голова. Плыли всадники. А всего в нескольких шагах от воеводы застыл дозорный вой, изумлённо распахнув глаза и рот, словно ворону собрался поймать – глядел.

      Вспарывая туман, глухо взвизгнула стрела, и дозорный опрокинулся. И только тут Военег осознал происходящее и крикнул, рванув горло болью и в прыжке уходя от пущенной в лоб стрелы:

      – К мечу!

      С челнов раздались крики – печенеги, кому ещё здесь быть-то? Небось и сам Куря здесь – этот и с самим Ящером подружится, лишь бы князя Святослава одолеть.

      Крик воеводы прокатился по берегу, разбудив воев, вроде бы спящих мёртвым сном. Но низенькие челны уже выскочили носами на берег, и к лодьям волной бросились люди, одетые в шкуры. А следом, отряхивая с себя ручьи воды, ринулись всадники. Печенеги и есть!

      Зазвенели сабли, полетели стрелы.

      От стрелы Военег всё ж увернулся, а уж как меч оказался в руке – он не помнил. По всему берегу уже кипела кровавая пластовня, и сталь засвистела, вспарывая туман в кольцах и восьмёрках.

      Уж в чём-чём, а в мечевом бое с Волчьим Хвостом мало кто мог сравниться и в старшей дружине; он, пожалуй, и самого великого князя мог бы кое-чему поучить, даром, что сам из простых воев вышел, а Святослав сызмальства при дружине да с мечом об руку, да на три года старше. Двое печенегов тут же отлетели назад, зажимая длинные рубленые раны, один – на плече, другой – на груди. Воевода усмехнулся и, подняв меч на уровень лица, замшевой рукавицей вытер струящуюся по клинку Серебряного кровь. И, подняв меч обеими руками, вновь напал.

      Остров, меж тем, уже весь увяз в бою – то тут, то там слышались крики и звон оружия. И русичи, и печенеги били на звук, не видя врага и попадая порой в своего. И вдруг над берегом пронёсся знакомый голос.

      – Канг-эр-р! – чья-то медная глотка хрипло проревела боевой клич печенегов.

      Куря! Сам хан здесь! Добро же, пёс! Волчий Хвост бросился в сторону – знал, что, заслышав Курю, князь Святослав не удержится и захочет сам столкнуться с ханом.

      В тумане всё обманчиво. Вот и сейчас – казалось, что Куря кричал где-то поодаль, а оказалось – совсем рядом, в двух шагах. Из тумана вынырнул Орлиный камень – самое высокое на Хортице место. А под тем камнем, сказывали бахари, бездонный омут, а в нём – терем Морского Царя.

      Здесь, возле княжьей лодьи,