Кровь и вода. Допотопное фэнтези. Анна Федорова

на проклятиях. Другой – не менее, а более убийственной, но и это еще не все. Через несколько лет после вступления в Гвардию Ангелов человек мог убивать, едва шевеля пальцами, и ясно видел Тьму в любой душе.

      Когда-то они сражались с отступниками – с целыми армиями проклятых – в других, далеких землях, в тех странах, с которыми родная страна Анны вела войны, но эти войны, увы, все закончились поражением. Кольцо Тьмы сжималось все плотнее, пока не подошло к границе. Сейчас стоит пересечь пустыню – и окажешься в жутких местах, где на площадях городов стоят жертвенники, темные от засохшей крови, а правители и сыновья древних родов соревнуются в том, кто лучше угодит бессмертным, жестоким слугам Тьмы, занявшим место богов.

      Тут у них все было по-другому: правитель молился Творцу, но Тьма расползалась, как зараза, по темным щелям, по скромным домам и дворцам, по душам простых людей и душам придворных, и Гвардия сражалась с Тьмой где угодно – там, где настигнет. Например, в доме Ребекки.

      Матери не знали, радоваться им или плакать, если их сын или дочь оказывались достойными Испытания, предшествующего вступлению в ряды этих совершенных солдат – Гвардии. С одной стороны, лучшего доказательства чистоты не было. С другой стороны, это означало навсегда потерять ребенка – из Гвардии не возвращались. Кое-кто утверждал, что ангелы дарят им бессмертие. Или, по крайней мере, они точно попадают в рай.

      Ночью тириец назвал ангела по имени. Шемхазай, правая рука Бога. Ангел, легенд о котором больше, чем капель в море. Великий воин, воплощение справедливости и возмездия.

      Уже сейчас полузнакомые люди заговаривали с ней, жадно задавали одни и те же вопросы: «Как он выглядел? Что ты чувствовала, когда он говорил с тобой?» Не привыкшая быть в центре внимания Анна смущенно отвечала, досадуя: с каждым пересказом история будто теряла краски, расходясь по чужим умам. А Анне – она призналась себе в этом – хотелось сохранить ее для себя.

      Ни на следующий день, ни днем после никто не пришел за детьми Ребекки. Мать Анны принялась искать родственников – оставить обоих детей у себя они не могли: чем их кормить? Дети, правда, вели себя непривычно тихо и не вспоминали о родителях, как будто прикосновение ангела навсегда излечило их от боли: и настоящей, и будущей.

      Улица жила прежней жизнью; разве что все стали запираться в своих домах еще раньше. И, может, более чутко слушать шаги. После истории с Ребеккой почтение и страх перед Гвардией Ангелов еще усилились – никто, по крайней мере, не показал и тени сомнения в справедливости приговора. Если же что-то и говорилось за закрытыми дверьми – никто не знал об этом, кроме самих отступников.

      А один странствующий пророк – он пел песни, лечил болезни и учил праведной жизни – называл Гвардию не иначе, как «Кровавая Гвардия». Мать Анны любила слушать его – по воскресеньям он всегда собирал вокруг себя маленькую толпу на заросшем травой пустыре поодаль от домов.

      Вопреки обыкновению, пророк был