Кровь и вода. Допотопное фэнтези. Анна Федорова

Шемхазая – худая, обожженная солнцем, обычная рука, исколотые иголкой пальцы. Что он видит во мне? – подумала она. – Зачем он это делает?

      – Веру и красоту, – тихо ответил ей Шемхазай. – Я чувствую твою веру и вижу твою красоту. Не нужно бояться.

      Неожиданно Анне показалось, что она снова маленькая девочка, и отец ведет ее по улице за руку.

      ***

      Никто не смог бы сказать точно, когда у детей появилась эта игра – игра в Гвардию. Скорее всего, лет через десять после того, как Гвардия была создана. Возможно, это была первая детская игра в добро и зло – из тех, что потом будут бесконечно повторяться в ходе истории.

      Мальчики, вооруженные деревянными палочками, окружили одного, стоящего на коленях, и готовились «исполнить приговор». Их жертва уже всхлипывала, но все еще не пыталась убежать, мужественно соблюдая правила игры. Остальные возбужденно кричали, перебивая друг друга, пока главный не выступил вперед и не сказал серьезным тонким голосом: «Зло должно быть уничтожено». Все сделали несколько шагов вперед и ткнули палочками в жертву, и тут же разбежались, оставив его лежать на земле.

      «Они пропустили суд. Забыли, что перед казнью должен состояться суд. Прекрасно, – подумал Мастема, незаметно наблюдавший за детьми. – В их глазах Гвардия выглядит вот так: убийцы. А не судьи и не защитники. Прекрасно».

      Такая маленькая сценка утром – верный знак удачи на весь день. Мастема заторопился вниз по улице, смешно перебирая хромыми ногами – для сегодняшней работы ему понадобился облик немощного старика.

      Мастема давно не получал вестей из Цитадели, но был уверен, что Хранитель доволен им (и даже Историку нечего сказать). Леонард – Рыцарь, отвечающий за все действия в мирах Садовников – уже не раз говорил Мастеме, что тот может гордиться собой: после первых неизбежных ошибок у Мастемы открылось умение склонять людей на сторону Цитадели, и это было не менее ценно, чем боевая магия.

      Этот «особенный» мир поддавался их усилиям едва ли не легче, чем все предыдущие, и Гвардия сыграла в этом не последнюю роль.

      Хотя, если подумать, и Шуты, и Школа тоже не слишком мешали.

      В ночь последнего карнавала Мастема смешался с толпой, чутко ловя оттенки эмоций. На деревянных помостах разыгрывались смешные сценки; музыканты в разных уголках площади самозабвенно играли, не заботясь о том, сочетаются ли друг с другом их мелодии; люди танцевали и водили хороводы. В толпе Мастема заметил нескольких Шутов – ему легко было их узнать, поскольку они выглядели неуязвимыми. Не так, как Гвардия, конечно. Большинство Шутов почти не умели держать в руках меч и были вовсе не искушены в войне; их берегло другое. Шуты смотрели вокруг так, как будто мир создается прямо перед их глазами – и с их участием. Они вдыхали волшебство творения прямо из воздуха. Ставя уличные сценки, устраивая розыгрыши и мистификации, Шуты заставляли людей смеяться, но это не главное. Они внушали людям какое-то особое чувство: ощущение себя не просто человеком, фигуркой на доске у высших сил, а участником