Мастер Лабиринта. o'Daniel Thistle

до тридцати – поверну назад. Еще три – и я возвращаюсь. Я ведь не заблудился, я считаю. Отыщу тот коридор, в который влетел, сбегая от дефензивы… и выйду к ним, грязный и виноватый. Деджовы отведут меня наверх. К солнцу, свежему воздуху, открытому пространству. И Комитету Этики Экосферы.

      Я хотел свернуть направо.

      Нарисованная на стене алая стрелка изгибалась влево. Не технический знак: кто-то изобразил её похожей на речного угря, с вытянутой головой и глазами. Плохой, детский рисунок, но я сделал, как он велел: выбрал левый коридор.

      Слабый легкий гул заставлял звучать стены камертоном. От него мелко вибрировал воздух, бежала рябь по воде, и хотелось почесать шею. По мере того как я шел – звук усилился.

      Источник звука был впереди. Я побежал к нему, больше не думая о поворотах.

      Как стая ос, летящая мне навстречу, гул приближался.

      1.2. Пророк

      Я шагнул в гудящий звук, и оказался в круглом зале, сияющем таким ярким янтарным светом, что заныл затылок.

      В центре зала – сине-серые шкафы с ветвистыми тяжёлыми рогами прутьев, на рогах, как вуаль, наброшена паутинная антенна. Некоторые шкафы без створок: видна рыже-золотая обмотка на сердечниках, каждый из которых размером с меня.

      Свежий металлический привкус в воздухе. Как будто скоро гроза.

      Трансформаторы. И они работают. Все.

      Я отшатнулся.

      Отбежал в грязную безопасность коридора. Остановился, прижавшись к стене и быстро дыша. Пытаясь проглотить ужас, который требовал, чтобы я бежал-бежал-бежал, не останавливаясь, пока не забьюсь в маленькую тесную норку.

      Этот зал – трансформаторная. Здесь плотность электромагнитного поля зашкаливает. Оно приманивает Рыбу как косяк хорошей жирной макрели. Я должен бежать отсюда, пока она не почувствовала меня, пока не пришла к еде.

      Но сейчас её здесь нет. Иначе я бы уже был мёртв. Сейчас её здесь нет, и это – единственный выход из застеночных коридоров, который я нашёл.

      Я оттолкнулся руками от стены и вернулся в зал. У меня внутри всё дрожало так же, как дрожал здесь воздух.

      Здесь должны быть выходы, или хотя бы карты эвакуации на стенах.

      Выдох. Железный скрип. Движение на границе зрения.

      Мозг – милосердное устройство. Он показывает не то, что есть, а то, что ты готов увидеть.

      В центре треугольника из трансформаторов свернулась большая серая собака. На полу рядом с ней стояла миска с присохшей едой, вокруг миски – белые круглые пятна, ещё одна плошка – с водой. Собака лежала на боку и скребла лапами дверь шкафа, обдирая старую, слоящуюся чешуёй, краску.

      Спустя секунду и один сдвиг в восприятии, я понял, что это не собака.

      На полу, в позе зародыша, лежал человек, прикованный цепью к трансформаторам, и выцарапывал рисунки. Ногтями.

      Единственное пятно света: яркая зелёная полоска на запястье его поднятой руки – браслет рыбьего монаха. Волосы сбившиеся, и кое-где голова блестит от проплешин. Одежда износилась до бесформенного