Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение. Н. И. Пастухов

из-за привязанности к разбойнику. Нищие получили по двадцати копеек на брата, и вечером все эти деньги оставлены были ими в кабаках. Приятели покойного устроили в той же гостинице, где квартировал он, поминальный обед, за которым испили порядком, заспорили между собою и в конце всего учинили драку, разнимать которую пришлось той же полиции.

      Глава 136.

      В день похорон Прасковьи Максимовны Чуркин был уже в одном переезде от Тагильского завода; он остановился заночевать на одном из самых красивых постоялых дворов, на особой купеческой половине, как величал её сам дворник. За ценой разбойник не стоял и не торговался. Хозяин, щеголеватый средних лет мужичок проводил Чуркина в комнату, зажёг свечу и спросил у него:

      – Нравится ли тебе, купец, эта квартирка?

      – Хороша, снимая с головы шапочку, – ответил тот.

      – Думаю, что не дурна; обои каждый год в ней переменяю; ну, за то добрые люди меня и знают; сам капитан-исправник у меня останавливался и похвалил: «Ты, говорит он, Антон Евлампиевич, человек-заслуга; такую квартирку устроил, что и губернатору не стыдно в ней переночевать».

      – Да, я вот в Ирбите в «Биржевой» гостинице останавливался; нечего говорить, у тебя почище будет.

      – Сами-то вы откуда будете?

      – Тагильские, – ответил Чуркин.

      – В Тагиле у меня много знакомых, а тебя я что-то не знаю.

      – Я там недавно живу.

      – Чем торгуешь?

      – Думаю только торговать: на ярмарке разного товару тысячек на двадцать купил; придёт он, милости прошу, заезжайте; всё будет хорошо и недорого.

      – Какой же товар от тебя можно иметь?

      – Всякий: ситец, сукно, чай и сахар.

      – Ладно, побываю. Лавку-то твою где найду?

      – На Базаре; спросишь Константина Власова, там тебе покажут.

      – Твои покупатели; нам то и другое требуется. Самоварчик, что ли, подать вам?

      – Да, необходимо; лошадкам корму нужно, так уж кучеру своему выдайте.

      – Изволь; у нас корму сколько хочешь; годовую пропорцию заготовляем, – почёсывая нос, сказал дворник и пошёл к дверям.

      – Скажите моему кучеру, чтобы он, как управится, зашёл бы ко мне; вместе с ним чай будем пить.

      – С кучером-то?

      – Да, с ним; он мне по жене родня, да глуп, девать некуда, вот он и служить при лошадях, а парень такой, что скотину любит, найми другого, будет уже не то.

      – Знамо, свой человек, – согласился с ним дворник и вышел.

      На дворе была ночь. Из-за туч, гонимых по небу ветром, изредка проглядывал месяц; на улице селения никто не показывался. Чуркин сел у окна, облокотился головою на руку и впал в раздумье. Его тяготила мысль о судьбе его возлюбленной Прасковьи Максимовны, брошенной им на постоялом дворе; жаль было ему красавицу, пожертвовавшую для него всем и решившуюся променять своего любовника на его персону.

      В комнату вошла женщина, которая принесла самовар и поставила его на пол; затем она накрыла стол салфеткою; сходила за медным подносом, притащила его вместе с чайным прибором и поставила самовар на своё место.

      – Сливочек,