Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение. Н. И. Пастухов

купец он, а разбойник, – сказал офицер с ударением на последнем слове.

      – Разбойник! – всплеснув руками, загалдели собравшееся мужички.

      – Да, душегубец, – повторил полицейский.

      – Вот так штука! – почёсывая затылок, произнёс дворник.

      Офицер, пока запрягали лошадей, сел перекусить, а затем отправился дальше, стараясь настигнуть преследуемых им злодеев. На последней станции он не застал их только на двенадцать часов и был уверен, что найдёт их в Тагильском заводе. Дворник, у которого останавливался Чуркин, пересказал ему всё досконально, что говорил постоялец.

      – А не сказал он, где живёт в заводе?

      – Нет, об этом я его не спрашивал, да и о лавке, где её откроет, умолчал.

      – Всё это он вздор городил; для отвода глаз только купцом назывался, заметил полицейский. – Уж как он ни хитёр, а я его поймаю, – прибавил он.

      – Дай-то Бог! Таких людей надо изводить, хуже пса всякого этот народец, – глубокомысленно протянул дворник.

      – Ваше благородие, лошади поданы! – доложил ямщик.

      – Сейчас выхожу, ступай, садись.

      – Счастливого пути, баринушка, – кланяясь чуть не в пояс, сказал дворник, подавая гостю тёплую шинель.

      – Спасибо, голубчик, – застёгивая пуговицы, ответил ему тот и добавил: сочти-ка, сколько с меня за беспокойство приходится?

      – Плёвое дело, об этом толковать не стоит; на обратном пути побываете у меня и заплатите.

      – Ну, ладно, – буркнул полицейский, вышел на улицу, ввалился в саночки и покатил путём-дорогою догонять разбойников.

      А догнать их ему было не легко, да и невозможно.

* * *

      В сумерках, подъезжая к Тагильскому заведу, путь в которому лежал лесом, отверженцы мира сего услыхали неистовый крик человека, переглянулись между собою и начали оглядываться. Не видя никого, Чуркин спросил у своего кучера:

      – Где это кричат?

      – Впереди, атаман; подъедем, так увидим, – ответил тот.

      И на самом деле, проскакав саженей сто, они услыхали крик ещё ближе. Осип придержал лошадей; Чуркин вышел из саней; взял в руку револьвер, взвёл курок и, обратившись к каторжнику, произнёс:

      – Уж не засада ли какая здесь?

      – Все может быть; а что?

      – Надо поглядеть.

      – Смотри, атаман, не нарвись на ватагу, задушат.

      – Ну, это как ещё придётся, – сделав несколько шагов вперёд и, поправив на голове шапочку, сказал Чуркин.

      – Однако, я тебя одного не пущу; погибать, так уж вместе.

      – А лошадей куда девать?

      – А я заверну вожжи на оглоблю, они и будут стоять; а то на одном месте вертись сколько угодно, далеко они не уйдут.

      Разбойник согласился с доводами друга-каторжника, который, приготовив на всякий случай кистень, пошёл в сторону дороги за своим вожатым.

      Присматриваясь вдаль, они увидали стоявшего у вековой сосны в вытянутом положении высокого, оборванного, средних лет мужчину, красивой наружности, который, заметив их, ещё более усилил свой крик.

      – Отцы