Цикада и сверчок (сборник). Ясунари Кавабата

наивного удивления.

      – Она не представляет себе, что такое воздушный налет. Как много уже родилось детей, не знающих войны.

      Синго взглянул на Кунико. Блеск в ее глазах исчез.

      Вот если бы удалось запечатлеть на фотографии теперешнее выражение глаз Кунико. И чтобы в них отражалась тень самолета на горе. А на другом снимке…

      Ребенок погибает, его атаковал самолет.

      Синго хотел сказать это, но, вспомнив, что только вчера Кикуко сделала аборт, умолк.

      И все же как много еще в мире детей, которых можно запечатлеть на таких двух фотографиях.

      Неожиданно Кикуко, подхватив под мышки девочку и придерживая ее снизу рукой с зажатой пеленкой, поспешила в ванную.

      Синго вернулся в столовую, размышляя о том, что тревога за Кикуко заставила его вернуться домой раньше обычного.

      – Как ты рано. – В комнату вошла Ясуко.

      – Где ты была?

      – Мыла голову. Когда прошел дождь и снова выглянуло солнце, у меня вдруг зачесалась голова. Старая голова – вот и чешется.

      – Не знаю, у меня голова не чешется.

      – Наверно, тебе поставили голову лучшего качества, – засмеялась Ясуко. – Я слышала, что ты пришел, но выходить с мокрой головой не стала – побоялась, что ты рассердишься.

      – Стоит ли старухе заниматься мытьем головы? Остричься наголо, а из волос сделать кисточку для взбивания чая.

      – И то правда. Но кисточки для взбивания чая – так это тогда и называлось – носили на голове не только старухи. В эпоху Эдо и мужчины и женщины коротко стригли волосы и увязывали их сзади пучком, похожим на кисточку для взбивания чая. Я видела в театре кабуки.

      – Не пучком увязать, а наголо остричь, вот что я тебе предлагаю.

      – Можно и так. Волос у нас с тобой еще много.

      Синго понизил голос:

      – Кикуко уже совсем поднялась?

      – Да, поднимается потихоньку… Уж очень она еще бледная и слабая.

      – С ребенком возится. Лучше, наверно, не делать ей этого.

      – Фусако попросила присмотреть за девочкой и положила ее в постель Кикуко. Девочка тогда крепко спала.

      – А почему тебе было не взять ее?

      – Когда Кунико заплакала, я как раз мыла голову.

      Ясуко встала и принесла Синго домашнее кимоно.

      – Ты так рано вернулся, я уж подумала, не заболел ли.

      Кикуко, кажется, вышла из ванной и направилась в свою комнату. Синго позвал ее:

      – Кикуко. Кикуко.

      – Да.

      – Давай сюда Кунико.

      – Хорошо, сейчас.

      Она вошла в комнату, ведя за руку девочку. Кикуко успела привести себя в порядок и переодеться.

      Кунико ухватилась за плечо Ясуко. Ясуко, чистившая брюки Синго, протянула руку и обняла девочку за ножки.

      Кикуко унесла одежду Синго.

      Повесив ее в шкаф, который стоял в соседней комнате, она тихо прикрыла дверцы. Увидев свое отражение в зеркале, вделанном в дверцу с внутренней стороны, Кикуко испугалась. Она колебалась, не зная, вернуться ли ей в столовую или лечь в постель.

      – Кикуко, тебе, пожалуй, лучше лечь, –