Цикада и сверчок (сборник). Ясунари Кавабата

всегда лежат большие карманные часы, он редко смотрит на них, – для этого нужно зажечь свет и надеть очки. Без очков ему трудно отличить длинную стрелку от короткой.

      Кроме того, не бывает такого, чтобы Синго просыпал. Наоборот, он встает слишком рано.

      Зимние шесть часов – это еще очень рано, но Синго не смог улежать в постели, поднялся и пошел за газетой.

      С тех пор как не стало прислуги, раньше всех встает Кикуко и начинает работать по дому.

      – Вы, отец? В такую рань…

      Синго смутили слова Кикуко.

      – Да нет, я снова лягу.

      – Ложитесь. Еще и чай не вскипел.

      Синго приятно, что Кикуко давно поднялась.

      Уже сколько лет Синго испытывает грусть, проснувшись зимним утром в кромешной тьме.

      Но приходит весна, и пробуждение Синго теплеет.

      Сегодня, когда стоит уже вторая половина мая, вслед за утренним колоколом Синго услышал крик коршуна.

      – А-а, опять он, – прошептал Синго и, подняв голову, прислушался.

      Сделав большой круг над домом, коршун улетел, похоже, в сторону моря.

      Синго встал.

      Чистя зубы, он все время поглядывал в небо, но коршуна не увидел.

      И все же Синго казалось, что в небе над домом еще не успел растаять по-детски тонкий крик коршуна.

      – Кикуко, по-моему, кричал наш коршун, – сказал Синго, обернувшись к кухне.

      Кикуко перекладывала дымящийся рис в деревянный бочонок.

      – Заработалась и не слышала.

      – Значит, опять к нам прилетел.

      – Возможно.

      – Он и в прошлом году часто кричал. В каком же это было месяце? По-моему, тоже в мае, а? Памяти совсем нет.

      Синго смотрел на Кикуко, и поэтому она сняла с головы ленту.

      Видимо, она спит, подвязав волосы лентой.

      Кикуко, не закрывая бочонка с рисом, торопливо готовила Синго чай.

      – Если существует наш коршун, значит, должны существовать и наши овсянки.

      – Хм. Есть и наши вороны.

      – Вороны?..

      Синго засмеялся.

      Действительно, если коршун может быть «нашим коршуном», вороны тоже могут быть «нашими воронами».

      – Считается, что дом и сад принадлежат только людям, но они принадлежат и самым разным птицам тоже, – сказал Синго.

      – Так можно договориться до блох и москитов.

      – Не говори чепухи. Блохи и москиты не могут быть хозяевами дома. Они не зимуют в доме.

      – Но блохи бывают и зимой. Значит, скорее всего они зимуют в доме.

      – Не знаю, сколько лет живут блохи, но прошлогодних блох не бывает.

      Кикуко, глянув на Синго, рассмеялась.

      – Скоро и наша змея уже вылезет.

      – Полоз, которого ты испугалась в прошлом году?

      – Да.

      – Еще бы, вот это – настоящий хозяин нашего дома.

      Летом прошлого года Кикуко, вернувшись домой с покупками, увидела у черного хода полоза и закричала от страха.

      На ее крик прибежала Тэру и бешено залаяла. Собака, наклонив голову, бросалась к полозу – вот-вот вцепится в него, отскакивала метра на полтора,