Цикада и сверчок (сборник). Ясунари Кавабата

что, видимо, она права.

      – Выбирает место, где бы устроиться с пойманной рыбой.

      – Тэру наверняка отберет.

      – Нет, он взберется высоко, ей не достать.

      То же было в прошлом году и в позапрошлом – каждый раз, когда Синго, просыпаясь, слышал крик коршуна, он испытывал к нему чувство, похожее на любовь.

      И не один Синго – слова «наш коршун» были в ходу у всей семьи.

      Синго не знал точно, сколько было коршунов, один или два. И еще, слышал ли он из года в год крик одного и того же коршуна? Не произошла ли смена поколений? Может быть, коршуны-родители давно умерли и теперь кричат их дети? Впервые об этом Синго подумал сегодня утром.

      Синго и его семье было бы приятнее не знать, что старый коршун умер в прошлом году, а в этом году кричит новый, и, в полудреме слушая его, думать, что это все тот же «наш коршун».

      Удивительно, что коршун выбрал именно гору за домом Синго и поселился на ней, хотя в Камакура сколько угодно точно таких же небольших гор.

      Тебя трудно повстречать, но мне удалось тебя встретить, тебя трудно услыхать, но мне удалось тебя услышать, говорится в одной пьесе театра Но. Может быть, это относится и к коршуну?

      И хотя коршун жил вместе с Синго и его семьей, он лишь что-то кричал им голосом, полным ласки.

      2

      Кикуко и Синго вставали раньше всех в доме и по утрам беседовали; если же Синго хотелось поговорить с глазу на глаз с Сюити, он мог сделать это только в электричке.

      Переехали мост через реку Рокуногава – значит, вот-вот покажется лес Икэгами, подумал Синго. У него вошло в привычку смотреть по утрам из окна вагона на лес Икэгами.

      Сколько лет, проезжая мимо, он смотрел на этот лес, но лишь совсем недавно обнаружил там двустволую сосну.

      Она одна возвышалась надо всем лесом. Ее стволы, точно пытаясь обняться, склонили друг к другу свои вершины. А ветви так сблизились, что, кажется, уже обнимаются.

      Надо всем лесом господствует эта единственная двустволая сосна, и, казалось бы, она всегда должна была бросаться в глаза, но почему-то до сих пор Синго не замечал ее. А стоило ему однажды заметить, и теперь она уже всегда бросалась в глаза.

      Сегодня утром проливной дождь, и двустволая сосна едва видна.

      – Сюити, – окликнул Синго. – Что с Кикуко?

      – Ничего страшного.

      Сюити читал еженедельник.

      В Камакура на вокзале он купил два журнала и один дал отцу. Синго держал его в руках, не читая.

      – Что же все-таки с ней? – тихо повторил Синго.

      – Жалуется, что голова болит.

      – Странно. Мне мать говорила, что вчера Кикуко ездила в Токио, а когда вернулась вечером, сразу же легла в постель, – такого еще не бывало. Мать подумала, уж не случилось ли чего с ней там, в Токио. Ужинать не стала. А когда ты вернулся в девять часов и вошел к ней в комнату, начала плакать, тихонько, чтобы мы не услышали, разве этого не было?

      – Через день-другой, думаю, встанет. Ничего страшного.

      – Странно. От головной боли так не плачут. По-моему, сегодня на рассвете она опять плакала.

      – Да.

      – Кикуко было