Домой. Ольга Шумкова

деньги муку твою купят, тебе что, денег не надо?

      Арсений Васильевич молчал. Володя поздоровался, Николай повернулся:

      – Володя, ты бы шел, погулял. У нас тут разговор взрослый.

      – Нет у нас никакого разговора, – сказал Арсений Васильевич, вставая, – какой тут разговор? Цены установлены, ничего я менять не буду.

      – Боишься?

      – Отстань, – отмахнулся Арсений Васильевич, – надоел… Посмотри лучше, что там с сахаром?

      Николай ушел.

      – А Нина где? – спросил Володя.

      – Дома. Конфету хочешь?

      – Нет, спасибо, – смутился Володя.

      Лавочник достал большую шоколадку:

      – На, иди к Нине, чайку попейте.

      Володя поблагодарил, взял шоколадку и через лавку прошел в квартиру. Нина сидела в гостиной и что-то читала.

      – Володя, – обрадовалась она, – хорошо, что пришел.

      – А мне Арсений Васильевич шоколадку дал и послал к тебе чай пить.

      – А, давай. Ты сам можешь на стол накрыть? Мне чуть-чуть дочитать.

      – Конечно…

      Володя достал чашки, потрогал большой термос – огромную удобную штуку, в которой вода оставалась горячей. Нина отбросила свою книжку и села к столу.

      – Как там у папы настроение?

      Володя задумался:

      – Да ничего, вроде. А что? Он переживает, что в городе хлеба нет?

      – Нет. Из-за меня.

      – А что – из-за тебя?

      Нина вздохнула:

      – Ох, Володя. Неловко вышло. Расскажу сейчас. Ты же помнишь, на моем дне рождения Таисия Николаевна была? И Миша?

      – Помню.

      – Так вот. Эта Таисия Николаевна с моей тетей Лидой – совладелицы, у них швейная мастерская, ну ты знаешь. Когда Таисия Николаевна только ее открывала, папа ей денег дал, потому что они друзья. Мы у них часто в гостях бываем. И вот Таисия Николаевна вздумала учить меня шить. Мы пришли как-то – она мне как в гимназии: Ниночка, вот тебе урок – изнаночный шов проработать. Я сначала думала, она шутит. Пришла я в другой раз в мастерскую, к тете Лиде, а Таисия эта мне – Нина, где изнаночный шов? А я и думать забыла! Говорю, я не делала ничего. А она нахмурилась и мне пальцем грозит: что это такое, ведь тебе задано было… Вот дожили? Задано! И говорит – чтобы к следующему разу три шва таких сделала. А сейчас садись за машинку, я тебе покажу… что показать хотела, я забыла уж, тоже шов какой-то. Я, конечно, говорю, Таисия Николаевна, я не буду ни шов изнаночный делать, и за машинку сейчас не сяду. А она – распустил тебя отец! Я развернулась и ушла, на улице тетю Лиду дождалась и ей рассказала. Ох, как она разозлилась! Мы с ней домой пришли, а там папа. Тетя Лида меня в мою комнату отправила, сказала, с папой поговорить надо. Она с ним, наверное, про Таисию Николаевну говорила, папа такой смущенный был потом и мне сказал, что Таисия Николаевна больше со мной так разговаривать не будет, а он виноват. А чем он виноват, я не поняла.

      – Я тоже не понял. Давай шоколадку откроем?

      Арсений Васильевич, подслушивавший под дверью, услышал про шоколадку и успокоился. От сестры ему досталось основательно:

      – Это что же, каждая твоя мадам так с девочкой говорить будет? Ох, я завтра ей скажу,