Домой. Ольга Шумкова

печка!

      – Туда много можно что поставить. Ну, давай пирог делать. Вот тесто у меня уж подошло, я с утра ставила, а рыбу разделаем. Умеешь?

      – Нет… никогда не делала. Как?

      – Ну вот смотри.

      На небольшом столе в углу лежала огромная рыбина, жабры слабо шевелились. Нина боязливо подошла:

      – Зубы какие…

      – Это щука, с ней самый лучший пирог. Ну, смотри. Вот берем нож, взрезаем…

      Нож вонзился в рыбье брюхо, хлынула какая-то жидкость – то ли кровь, то ли вода. Жабры стали шевелиться чаще.

      Она что, живая? Нина с ужасом смотрела на нож в ловких руках Вари. Та доставала из живота рыбы и кидала на стол какие-то ошметки.

      Нина почувствовала, что темнеет в глазах, а к горлу подступает тошнота. На ослабевших ногах она отошла от стола и прислонилась к стене.

      – А ты что отошла? Ниночка!

      Нина сползла по стенке.

      Очнулась она в столовой, на диване. Варя обтирала ей лицо мокрым полотенцем, рядом стояла горничная, махала полотенцем.

      – Ниночка! Ну как ты? Очнулась?

      Нина потрясла головой. В глазах снова потемнело.

      – Где папа?

      – Не знаю, Ниночка, гуляют где-то!

      Нина отвернулась:

      – Я посплю.

      Варя укрыла ее одеялом, занавесила окна, села рядом, шепотом говоря горничной:

      – Иди уж готовь – я рядом посижу.

      Нина проснулась от прикосновения холодной руки. Отец стоял на коленях около дивана:

      – Маленькая моя, что ж такое?

      Нина потянулась к нему:

      – Она как будто живая была…

      – Нет, Ниночка, не живая. У рыб просто долго жабры шевелятся, а так она не чувствовала ничего, что ты.

      – Точно?

      – Конечно, кто ж живую рыбу чистить будет…

      – Я никогда рыбу готовить не буду. Ты, если рыбы захочешь, в ресторан иди.

      – Как скажешь, Ниночка. Ты как? Домой поедем? Или погулять сходим, на обед останемся?

      – Останемся, – решила Нина, – давай сейчас гулять пойдем?

      – Давай. У них санки финские, я тебя покатаю.

      Федор и Варя, встревоженные, стояли в дверях:

      – Как ты, девочка? – спросил Федор.

      – Хорошо, – улыбнулась Нина, – оказалось, что я неженка, рыбу боюсь чистить! А хвасталась – что сама готовлю!

      – Ну хоть ладно, от сердца отлегло. Идите погуляйте, Арсений, покажи ей памятник, да сети, может…

      На воздухе Нине сразу стало лучше. Она села на санки, и отец покатил ее по берегу.

      – Вот памятник, Нина, смотри: Петр Первый велел поставить жителям Рыбацкого за то, что они в войне со шведами помогали. А вот там – не так и далеко – Ижорская битва была, но это раньше.

      – Папа, почему у них детей нет?

      – Не знаю, кто ж такое знает.

      – Я ночью разговор слышала. Правда, почему они взять ребеночка не хотят? Тетя Варя меня доченькой зовет, а так была бы у нее своя.

      – Ну, это им решать. Я тоже так считаю, что надо бы взять. Замерзла ты?

      – Немного, давай на лед спустимся?

      – Давай, только далеко не пойдем.

      Они побродили по льду, немного поиграли