Острова и море. Эрнест Хемингуэй

и Фред никогда не отличались хорошими манерами, и в данном случае Фрэнк вообще был кругом не прав, но пьянствовавший весь день мужчина в пижаме с самого начала взял неправильный тон. Джонни, Роджер и Томас не проронили ни слова. А эти двое с того момента, как мужчина нарисовался на палубе с криком «свиньи!», вели себя дружно, как давно сыгравшиеся игроки в бейсбол.

      – Грязные свиньи! – продолжал мужчина. Видимо, словарный запас его был невелик. Ему было лет тридцать пять – сорок – точнее возраст определить было трудно, хотя мужчина и включил на палубе свет. После всех историй, которые о нем весь день рассказывали, Томас Хадсон думал, что у мужчины будет тот еще вид, но он выглядел вполне прилично. Наверное, успел поспать, подумал Томас Хадсон. А потом вспомнил, что дебошир заснул еще у Бобби.

      – Я бы рекомендовал нембутал, – доверительно посоветовал Фрэнк. – Если у вашей жены нет на него аллергии.

      – Непонятно, чем она недовольна, – сказал Фред Уилсон. – На вид вы довольно крепкий мужичок. И в великолепной форме. Готов поклясться, вы гроза теннисного клуба. Скажите, во сколько вам обходится поддерживать такую форму? Глянь-ка, Фрэнк! Видал ты когда-нибудь такой дорогостоящий торс?

      – Только вы ошиблись, дружище, – сказал Фрэнк. – Не ту часть пижамы оставили на себе. Клянусь, никогда раньше не видел мужчину в одних пижамных штанах. Неужели вы и в постель в них ложитесь?

      – Угомонитесь вы, наконец, свиньи паршивые, чтобы леди могла заснуть! – рявкнул мужчина.

      – А не спуститься ли вам в каюту, – предложил Фрэнк. – А то как бы не схлопотать по шее за такие выражения. Ведь рядышком нет шофера. Это он отвозит вас в школу?

      – Да не ходит он в школу, Фрэнк, – сказал Фред Уилсон, отставляя гитару в сторону. – Он большой мальчик. Бизнесмен. Неужели не видишь, что он ворочает крупными делами?

      – Так ты бизнесмен, сынок? – спросил Фрэнк. – Тогда должен догадаться, что выгоднее всего тебе спуститься в каюту. Здесь все равно ничего хорошего не обломится.

      – Он прав, – подтвердил Фред Уилсон. – Здесь у тебя нет будущего. Иди-ка лучше в каюту. А к шуму постепенно привыкнешь.

      – Свиньи паршивые, – сказал мужчина, переводя взгляд с одного на другого.

      – А ну-ка, красавчик, топай вниз, – сказал Уилсон. – Верю, на этот раз ты усыпишь свою женушку.

      – Свиньи вы, – повторил мужчина. – Паршивые свиньи.

      – Ты что, слов других не знаешь? Придумай что-нибудь новенькое, – поморщился Фрэнк. – Все «свиньи» и «свиньи» – надоело, право. Иди вниз, пока не простудился. Будь у меня такой потрясающий торс, я не подставлял бы его под ветер.

      Мужчина внимательно осмотрел их, словно хотел запомнить.

      – Ты нас не забудешь, – сказал Фрэнк. – А если вдруг забудешь, так я напомню тебе при встрече.

      – Подонки, – огрызнулся мужчина и пошел в каюту.

      – Кто он такой? – спросил Джонни Гуднер. – Где-то я его уже видел.

      – Я его знаю, и он меня знает, – сказал Фрэнк. – Не человек, а последняя дрянь.

      – Ты что, не помнишь, кто он такой? – переспросил Джонни.

      – Ничтожество