Название | Король смеха |
---|---|
Автор произведения | Аркадий Аверченко |
Жанр | Русская классика |
Серия | |
Издательство | Русская классика |
Год выпуска | 0 |
isbn | 978-5-699-00932-9 |
Антон Павлович со вздохом взял пожелтевшую, растрепанную, видавшую виды рукопись и развернул ее.
– Она у вас… гм… не обработана.
– Как не обработана? Врешь, брат, до последней запятой обработана!
– Да вот тут… первая же фраза: «К высокому гроту подъехал мужчина, который зиял темным загадочным отверстием…» Кто зиял?
– Конечно, грот. Всякий по смыслу догадается. А я уже вижу, брат, что ты подкапываешься. Нехорошо, Антоша… Неискренно! Конечно, с таким отношением к товарищу – никакое «Русское богатство» не напечатает. Ну, бог с тобой! У меня есть к тебе другая дружеская просьба… дай мне пятьсот рублей!
– Как – пятьсот рублей?
– Взаймы. Потом сосчитаемся.
– Да у меня такой суммы, право, нет…
– Полно врать-то! Небось в год зарабатываешь в пять раз больше. Ну, нет пятисот, дай триста. Я тебе оставлю мою рукопись… За нее всякий издатель даст в десять раз больше!
– Уверяю вас… У меня при себе рублей тридцать-сорок есть. И на те я должен жить всю неделю. Впрочем, половину – могу.
– Эх, Антоша! Засушила тебя слава! Мелок ты стал: товарищам завидуешь, в денежных отношениях потерял широту русской души… Жмешься, брат! А ведь все равно – кашляешь, кашляешь, да и помрешь скоро… Кому свои миллионы оставишь?
Веселый господин похлопал меня по плечу, как бы призывая в свидетели своего утверждения, покачал головой и, обиженный, исчез так же неожиданно, как явился.
Больше мы с ним не встречались…
II
Когда в печати появились воспоминания Куприна, Бунина и Горького – о Чехове, веселый господин решил, что настала его очередь.
«Что ж… – подумал он… – Недаром Ванька Арепьев частенько говорил, что у меня бойкое перо. Попробуем!»
Веселый господин отодвинул начатый фельетон о непозволительном отношении отцов города к водопроводному вопросу и начал:
Воспоминания о Чехове
Должен сказать, что Чехова я знал очень близко… Начинали мы с ним в одной газете, и я по-приятельски даже называл его Антошей.
«Эх, ты, – говорю, – Антошка-картошка!»
Зная его близко, должен сказать, что дружественная критика окружила его совершенно незаслуженным ореолом и каким-то идолопоклонническим отношением…
Мало кому известно, что слухи о доброте и деликатности Антона Петровича были сильно преувеличены. Наоборот, покойный писатель к своим бывшим товарищам по работе относился с невыносимым пренебрежением, еле узнавал их при встрече.
Кроме того, угасший писатель был скупенек и часто, позванивая в кармане сторублевками, отказывал в займе даже своим близким нуждающимся друзьям.
Отличительной чертой незабвенного покойника