Король смеха. Аркадий Аверченко

специальность. Рубенсом думаешь сделаться?

      – У меня нет слуха, – откровенно сознался я.

      – На что слуха?

      – Чтобы быть этим вот… как ты его там назвал?.. Музыкантом…

      – Ну, брат, это ты слишком. Рубенс не музыкант, а художник.

      Так как я не интересовался живописью, то не мог упомнить всех русских художников, о чем Стремглавову и заявил, добавив:

      – Я умею рисовать метки для белья.

      – Не надо. На сцене играл?

      – Играл. Но когда я начинал объясняться героине в любви, у меня получался такой тон, будто бы я требую за переноску рояля на водку. Антрепренер и сказал, что лучше уж пусть я на самом деле таскаю на спине рояли. И выгнал меня.

      – И ты все-таки хочешь стать знаменитостью?

      – Хочу. Не забывай, что я умею рисовать метки!

      Стремглавов почесал затылок и сразу же сделал несколько дел: взял спичку, откусил половину, завернул ее в бумажку, бросил в корзину, вынул часы и, засвистав, сказал:

      – Хорошо. Придется сделать тебя знаменитостью. Отчасти, знаешь, даже хорошо, что ты мешаешь Рубенса с Робинзоном Крузо и таскаешь на спине рояли – это придает тебе оттенок непосредственности.

      Он дружески похлопал меня по плечу и обещал сделать все, что от него зависит.

      II

      На другой день я увидел в двух газетах в отделе «Новости искусства» такую странную строку:

      – «Здоровье Кандыбина поправляется».

      – Послушай, Стремглавов, – спросил я, приехав к нему, – почему мое здоровье поправляется? Я и не был болен.

      – Это так надо, – сказал Стремглавов. – Первое известие, которое сообщается о тебе, должно быть благоприятным… Публика любит, когда кто-нибудь поправляется.

      – А она знает – кто такой Кандыбин?

      – Нет. Но она теперь уже заинтересовалась твоим здоровьем, и все будут при встречах сообщать друг другу: «А здоровье Кандыбина поправляется».

      – А если тот спросит: «Какого Кандыбина?»

      – Не спросит. Тот скажет только: «Да? А я думал, что ему хуже».

      – Стремглавов! Ведь они сейчас же и забудут обо мне!

      – Забудут. А я завтра пущу еще такую заметку: «В здоровье нашего маститого»… Ты чем хочешь быть: писателем? художником?..

      – Можно писателем.

      «В здоровье нашего маститого писателя Кандыбина наступило временное ухудшение. Вчера он съел только одну котлетку и два яйца всмятку. Температура 39,7».

      – А портрета еще не нужно?

      – Рано. Ты меня извини, я должен сейчас ехать давать заметку о котлете.

      И он, озабоченный, убежал.

      III

      Я с лихорадочным любопытством следил за своей новой жизнью.

      Поправлялся я медленно, но верно. Температура падала, количество котлет, нашедших приют в моем желудке, все увеличивалось, а яйца я рисковал уже съесть не только всмятку, но и вкрутую.

      Наконец я не только выздоровел, но даже пустился в авантюры.

      – «Вчера, – писала одна газета, – на вокзале произошло печальное столкновение, которое может окончиться дуэлью. Известный Кандыбин, возмущенный резким отзывом капитана