Король смеха. Аркадий Аверченко

Возьмите вашу соседку за руку. Что вы смотрите на меня так недоумевающе? Готово? Ну, теперь можете нестись в радостном хороводе. Господа… Нельзя же так!..

      Гости растерянно опустили сплетенные по моему указанию руки и робко уселись на свои места.

      – Почему вам взбрела в голову такая идея – танцевать? – сухо спросил хозяин дома. – Когда будет танцевальный вечер, там молодежь и потанцует. А людям солидным ни с того ни с сего выкидывать козла – согласитесь сами…

      Желая смягчить неловкую паузу, хозяйка сказала:

      – А поэта Бунина в академики выбрали… Слышали?

      Я пожал плечами.

      – Ах, уж эта русская поэзия! В ней носятся частицы теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов…

      Хозяйка побледнела.

      А хозяин взял меня под руку, отвел в сторону и сурово шепнул:

      – Надеюсь, после всего вами сказанного вы сами поймете, что бывать вам у нас неудобно…

      Я укоризненно покачал головой и похлопал его по плечу:

      – То-то и оно! Быстро примахались жасминовые тирсы наших первых мэнад. Вам только поручи какое-нибудь дело… Благодарю вас, не беспокойтесь… Я сам спущусь! Тут всего несколько ступенек…

* * *

      По улице я шагал с тяжелым чувством.

      Вот и устраивай с таким народом обетные плясы, вот и води хороводы! Дай ему жасминовый тирс, так он его не только примахает, да еще, в извозчичий кнут обратив, тебя же им и оттузит! Дионисы!

      Огорченный, я зашел в театр.

      На сцене стоял, сжав кулаки, городничий, а перед ним на коленях купцы.

      – Так – жаловаться?! – гремел городничий.

      Я решил попытаться провести в жизнь так понравившуюся мне идею слияния публики со сценой.

      – …Жаловаться? Архиплуты, протобестии…

      Я встал с места и, изобразив на лице возмущение, со своей стороны, продолжал:

      – …Надувалы морские! Да знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…

      Оказалось, что идея участия публики в актерской игре еще не вошла в жизнь…

      Когда околоточный надзиратель, сидя в конторе театра, писал протокол, он поднял на меня глаза и спросил:

      – Что побудило вас вмешаться в действие пьесы?..

      Я попытался оправдаться:

      – Тирсы уж очень примахались, господин околоточный…

      – Знаем мы вас, – скептически сказал околоточный. – Напьются, а потом – тирсы!..

      Еще воспоминания о Чехове

      Сей труд автор благоговейно посвящает Н. Ежову… как автору остроумного труда о Чехове, напечатанного в «Историческом вестнике».

      I

      Однажды мы с Антоном Павловичем сидели в его саду и тихо беседовали.

      – Вас спрашивают… Можно вас видеть? – доложил старый слуга.

      Непосредственно за этими словами из-за спины слуги раздался веселый голос:

      – Чего там спрашивают?! Хо-хо! Смерть не люблю этих китайских церемоний! Доложи, да прими, да еще, пожалуй, визитые карточки потребуешь – терпеть не могу цирлих-манирлих. Здравствуй, Антоша!

      Антон Павлович привстал