Король смеха. Аркадий Аверченко

Валей. Будем знакомы.

      Мать, улыбаясь гостям, наливала в рюмки коньяк и, подвигая офицеру икру, говорила:

      – Милости прошу. Согрейтесь! Нам так совестно, что из-за нас вы обеспокоили себя в эту дурную погоду.

      – Валя! Дай мне икры, – потребовал Митя, царапая пальцем пуговицу на сюртуке пристава.

      Через час жандармский офицер, подперев кулаком щеку, курил предложенную ему хозяином сигару и слушал.

      – Разногласие с меньшевиками, – объяснял хозяин, – происходит у нас, главным образом, из-за тактических вопросов… Затем, наше отношение к террору…

      Покачивая на руках уснувшего ребенка и стараясь не шуметь, пристав пытался сесть так, чтоб спящего не раздражал свет лампы.

      Городовой Харлампов муслил толстый палец и потом, хлопая картой по столу, говорил:

      – А вот мы вашего короля прихлопнем! Теперича дворник – принц, а вы, Лукерья Абрамовна, – королевой будете. Вроде как бы английская Виктория. Хе-хе!

      Лукерья застенчиво улыбалась, наливая пиво в пустые стаканы.

      – Тоже ведь придумает эдакое… Уж сказано про вас – бюрократический режим.

      Робинзоны

      Когда корабль тонул, спаслись только двое:

      Павел Нарымский – интеллигент.

      Пров Иванович Акациев – бывший шпик…

      Раздевшись догола, оба спрыгнули с тонувшего корабля и быстро заработали руками по направлению к далекому берегу.

      Пров доплыл первым. Он вылез на скалистый берег, подождал Нарымского и, когда тот, задыхаясь, стал вскарабкиваться по мокрым камням, строго спросил его:

      – Ваш паспорт!

      Голый Нарымский развел мокрыми руками:

      – Нету паспорта. Потонул.

      Акациев нахмурился:

      – В таком случае я буду принужден…

      Нарымский ехидно улыбнулся.

      – Ага… Некуда!

      Пров зачесал затылок, застонал от тоски и бессилия и потом молча, голый и грустный, побрел в глубь острова.

      Понемногу Нарымский стал устраиваться. Собрал на берегу выброшенные бурей обломки и некоторые вещи с корабля и стал устраивать из обломков – дом.

      Пров сумрачно следил за ним, прячась за соседним утесом и потирая голые худые руки. Увидев, что Нарымский уже возводит деревянные стены, Акациев, крадучись, приблизился к нему и громко закричал:

      – Ага! Попался! Вы это что делаете?

      Нарымский улыбнулся:

      – Предварилку строю.

      – Нет, нет… Это вы дом строите! Хорошо-с!.. А вы строительный устав знаете?

      – Ничего я не знаю.

      – А разрешение строительной комиссии в рассуждении пожара у вас имеется?

      – Отстанете вы от меня?..

      – Нет-с, не отстану. Я вам запрещаю возводить эту постройку без разрешения.

      Нарымский, уже не обращая на Прова внимания, усмехнулся и стал прилаживать дверь.

      Акациев тяжко вздохнул, постоял и потом тихо поплелся в глубь острова.

      Выстроив дом, Нарымский стал устраиваться в нем как можно удобнее. На берегу он нашел ящик с книгами, ружье и бочонок солонины.

      Однажды,