Княжна Дубровина. Евгения Тур

десяти лет, учился в гимназии, так же как и меньшой, Ваня, которому минуло только девять. Дочь, восьмилетняя Агаша, была брюнетка – умная и живая, а меньшая, Лида, – тихая и кроткая, белокурая и голубоглазая. Она оказалась ровесницей Анюте и скоро подружилась с ней, особенно потому, что во всем беспрекословно покорялась умной, но властной и вспыльчивой Анюте. В доме была еще девочка Лиза, двух лет. Все дети были оставлены на произвол судьбы и старой няни, которая больше занималась вязанием чулок и чаепитием с соседками, чем надзором за ними.

      Поутру мальчики уходили в гимназию, отец их – в губернское правление, а девочки оставались дома. Агаша любила читать, и отец доставал ей книги. В долгие осенние вечера Агаша пересказывала меньшим сестрам то, что читала. Когда это занимало их, они ее слушали, когда же им казались неинтересными рассказы Агаши, они вскакивали, уходили в столовую и затевали там шумные игры. Любили они играть в «свои дома» – игра эта выдумана была Анютой, великой затейницей. Каждая из девочек выбирала себе местечко под ломберным столом, садилась на пол с куклами, игрушками, кухнями, лошадьми и коровами и представляла «хозяйку дома». Они ходили в гости друг к другу, принимали гостей у себя, часто ссорились и вновь мирились, но эта игра прекращалась, лишь только мальчики приходили из гимназии. Тогда начиналась игра в «разбойники». Девочки выходили из своих домов, разбойники нападали на них, ловили их, брали в плен и требовали выкуп. Но при этой беготне и ловле подымался такой страшный шум, визг и вопли, что оглушенный Николай Николаевич выходил из кабинета и сам унимал детей.

      – Не кричите так, ради Создателя, – говорил он с укоризной, – голова идет кругом. Посмотрите, на что это похоже? Опрокинули стулья – все переломаете, а мне других покупать не на что.

      – Это не я, папочка! – пищала Лида.

      – И не я, и не я, – кричали мальчики в азарте, – это Анюта: она как побежит, всегда цепляется за стулья и опрокидывает их.

      – Папочка, – подступала к дяде Анюта и говорила запальчиво, вся раскрасневшаяся от волнения, – разбойник совсем уж было догнал меня, и я, чтобы спастись, поневоле опрокинула ему стул под ноги. Страшно, папочка, так сердце и стучит.

      – Дурочка, – говорил Долинский, – чего же ты боишься, ведь Ваня ловит тебя.

      – Папочка, да он не Ваня, он разбойник.

      – Она так боится, – говорила Агаша, – что ночью кричит и бредит разбойниками.

      – Ну вот, это уж вовсе никуда не годится, это даже нездоро́во, – сказал Долинский. – Вечером не играйте в «разбойники», – прибавил он.

      – Что вы, папочка, как это можно, – вступалась Анюта с увлечением. – Я не хочу играть в другую игру, я люблю в «разбойники». Хочу всегда играть в «разбойники».

      – Ну хорошо, только не шумите так, подумайте и обо мне, у меня дел множество, а при таком шуме и гаме заниматься нельзя.

      Он уходил в кабинет и плотно притворял за собой двери. Дети зачастую держали совет, не лучше ли ради спокойствия папочки играть в другие игры: в