Княжна Дубровина. Евгения Тур

его, что богатая княгиня Белорецкая, узнав о сиротстве Анюты и затруднениях полковника, желающего доставить ее к тетке, вызвалась довезти ее до Москвы. Она ехала со своими двумя дочерьми в четырехместной карете и просила прислать к ней Анюту в Кисловодск к первому сентября. Полковник получил это известие в конце августа. Терять времени было нельзя. Он позвал своего адъютанта и просил его проводить до Кисловодска Анюту, которую отправлял туда с нянькой.

      Анюте минуло шесть лет. Прощание так поразило ее, что навсегда врезалось в ее память. Она живо помнила до конца дней своих, как полковник собрал всех детей в маленькой приемной, усадил их на стулья, а рядом приказал сесть и няне; как Наталья Дмитриевна, обливаясь слезами, села в кресло и взяла на колени Анюту, недоумевавшую о том, что происходит. В молчании посидели они, по русскому обычаю, с минуту, потом встали, крестясь, и ей приказали перекреститься. Полковник взял образ, благословил им Анюту и сказал:

      – Молись всегда Богу, и Он благословит тебя. Нас не забывай, когда научишься писать – дай весточку о себе. Мы тебя любили и всегда будем любить. Когда ты будешь побольше, если тебе будет в чем нужда, помни, что у тебя здесь осталась семья. А теперь прощай!

      Он взял Анюту на руки и поцеловал ее крепко-крепко, и слезы стояли в его добрых глазах.

      – Наташа, – обратился полковник к жене, – благослови и ты ее. Ты была ей как родная мать.

      Заливаясь слезами, Наталья Дмитриевна благословила, крепко прижала к себе и поцеловала Анюту, а Анюта все недоумевала и испуганно глядела на ту, кого она звала матерью.

      – Дети, проститесь с Анютой, – сказал полковник. Старшая, Раиса, понимала уже, в чем дело, и заплакала. Все дети столпились вокруг нее, порываясь каждый поцеловать ее; за сестрой, видя ее слезы, заплакала и Леночка, прижимаясь к Анюте, а испуганная Анюта позволяла им всем целовать себя. Мальчики стояли поодаль, но вдруг и они поняли. Старший, Володя, с рыданием бросился к Анюте на шею, и его с трудом могли оторвать от нее.

      – Ну, с Богом! – сказал полковник, желая прекратить тяжелое прощание.

      Он взял Анюту на руки и передал ее адъютанту.

      – Берегите ее, доставьте здоровой, – сказал ему полковник.

      Когда Анюта увидела себя на руках едва знакомого ей офицера, когда он понес ее из дверей гостиной, она поняла, что покидает этот дом навсегда, и вдруг пронзительно закричала и отчаянно забилась в его руках. Володя бросился, схватил адъютанта за полы сюртука и тоже отчаянно закричал: «Не надо! Не надо!»

      – Мамочка, мама, – кричала Анюта, – папочка, не отдавайте меня! Мамочка! Мама! Не хочу! Не хочу!

      Но крепко державший девочку на руках адъютант вынес ее из дома, посадил в коляску и сам сел подле нее вместе с нянькой.

      Долго билась, рыдала и кричала Анюта, и посреди ее рыданий все слышались слова:

      – Мамочка! Мама! Не хочу! Не хочу!

      Наконец она выбилась из сил и заснула. Но и на другой день она проснулась с тем же плачем и криком: все звала мамочку и кричала: «Не