Княжна Дубровина. Евгения Тур

княжнами и бережно держала на коленях блестящую птичку с разноцветными перьями, но долго не могла привыкнуть к княжнам, которые были с ней милы и сердечны. Мать говорила им, что они должны заботиться о сиротке, одинокой сиротке, и они понимали это и с любовью смотрели на нее, ласково говорили с ней, делили с ней лакомства и целовали ее, но Анюта все глядела волчонком и часто вздыхала. Путешествие длилось три с лишним недели. В больших городах княгиня отдыхала и проводила по два-три дня. Девочек посылали гулять. Им нравилось ходить по улицам и садам незнакомых городов. Они резвились и смеялись, но Анюта все была печальна. Однако мало-помалу она привыкла, полюбила младшую княжну Алину и сама стала целовать ее. Приехали они в Москву, и Анюта с удивлением увидала большой дом в глубине просторного двора, с тенистым садом позади дома. В доме стояла красивая мебель, по стенам висели картины в золоченых рамах, стояли по углам белые мраморные статуи, которых по вечерам побаивалась Анюта. Две недели прожила она у княгини и уже совсем было привыкла и к ней, и к княжнам, и к няне… Однажды вечером, когда они пили чай, доложили о приезде Николая Николаевича Долинского, дяди Анюты. В гостиную вошел небольшого роста, сухощавый, белокурый, застенчивый и моложавый человек лет сорока, с лицом добрым и приятным. Он горячо благодарил княгиню и посматривал с любопытством на трех девочек, пивших молоко из чашек за чайным столом. Он был в трауре.

      – Анюта, подойди сюда, – позвала княгиня, – поцелуй дядю. Это твой дядя.

      Николай Николаевич обнял Анюту и поцеловал ее.

      – Ждала-ждала, да не дождалась ее жена моя, – сказал он княгине растроганным голосом.

      Княгиня взглянула на его траурное платье и все поняла.

      – Жена ваша?.. – она взглянула на него сочувственно и смущенно и не договорила.

      – Лишился, княгиня, лишился! – отвечал он ей. – Она была отчаянно больна и лишь только стала поправляться, как пришло известие о смерти ее единственной, нежно любимой сестры. Она опять слегла в постель и уже не вставала.

      – Как же теперь? – спросила княгиня.

      – С моими детьми воспитаю – она так мне приказала. Всё ждала племянницу, не дождалась и, умирая, приказывала любить ее и воспитать… – он остановился, проглотил душившие его слезы и прибавил: – Исполню волю ее свято. У меня своих детей пятеро. Анюта будет шестая. Бедная сиротка, и она всех лишилась… никого у нее нет… кроме меня и моих детей. Я разницы между ними не сделаю… Печальна судьба ее! Смерть ходит за ней по пятам…

      Анюта вздрогнула, хотя не вполне понимала, что говорил дядя.

      – Да, печальна, – сказала княгиня и прибавила: – Когда же вы хотите ехать?

      – Завтра. Я не могу надолго оставлять моих детей одних и спешу вернуться к ним. Притом мне здесь делать нечего.

      Анюта, казалось, поняла. Княгиня, видя ее погрустневшее, смущенное лицо, приказала ей и Алине идти спать. Старшая дочь княгини, Нина, нежно поцеловала Анюту.

      – Господи! Что же это? Опять! – воскликнула Анюта и залилась слезами. – Куда еще? Опять к новому дяде!

      Не обошлось