Сон-да-ветер. Дилогия. Александра Глазкина

раз возникает мысль, что все-таки он – обманщик. Обманщик, который умеет становиться ветром. Да уж.

      – Я не помню, Мико. Да и кто бы стал объяснять мне свои мотивы! Что главное в нашей стихии?

      – Ээ, легкость?

      – Верно. В отличие от своих братьев-ветров, я привязан к берегу. Мне не дана свобода летать по миру и наслаждаться его разнообразием. А прежнему Смотрителю нужен был собеседник. Для меня пребывать в человеческом теле стало забавой, возможностью разнообразить свои дни. Ну и, чего уж там, способом тешить тщеславие. Согласись, приятно знать, что являешься приспешником своего Властителя. Но я не терзал его расспросами, и каждый следующий день – всего лишь новый день. Сейчас я храню часть его памяти. Должно быть, так он решил облегчить свой уход и твое вступление в силу. Но я чувствую, что все это – чуждое мне. Я хочу передать тебе память и вновь стать самим собой.

      Беззаботным ветерком. Понятно. Что ж, не мне, пришлому, судить о странностях здешнего мироустройства. Помогает разобраться, и на том спасибо!

      – И что мне нужно делать теперь? Ну, чтобы принять память и силу? Стать новым Смотрителем?

      У Бриза светлеет взгляд. Неужели ему и впрямь так тяжело нести бремя носителя информации. Бумажный самолетик, которого принудили быть компьютером. На мгновение меня обуревает гнев за то, что мы вынуждены подчиняться воле неведомых сил, но, к сожалению, срываться мне не на кого. Не на Бриза же, после его откровений? Я вспоминаю Отто, над долготерпением которого открыто издевался, и только сейчас понимаю, что за своей развязностью скрывал жуткую неловкость от того, что мне кто-то служит. Хреновый из меня правитель, чего уж там. Но если я сейчас помогу Бризу, это станет своего рода искуплением. Принять ответственность за четвертую часть мира – слишком размытая цель. А вот помочь одному человеку, ну, или кто он там, мне вполне по силам. Как не устает повторять папаша, в любом деле главное – найти правильную мотивацию!

      – Так что делать-то? – повторяю я.

      – Пойдем к башне, Мико. Я покажу.

      Дорога к белой башне занимает несколько часов, и каждый из них дается мне с трудом: узкие проходы между скал, тропки на каменных козырьках, под которыми – пропасть, мосты из лиан, норовящие расползтись под ногами в любой момент. Высота, высота, высота. Если остальной Остров, как трехмерная карта, услужливо расстилается мне под ноги, то переход к башне всегда – преодоление. О том, что это неслучайно, я догадываюсь, когда Бриз раскрывает мне условия перехода от простого смертного к статусу Смотрителя.

      – Издеваешься, да? – мрачно говорю я, вцепившись в перила.

      Мы стоим на площадке, открытой всем, пока неподвластным мне ветрам, и только хрупкие, ажурные перила отделяют меня от бездонного ущелья. Дна не видно, там клубится странный сизо-сероватый туман. Ущелье, в которое, по версии Бриза мне нужно спрыгнуть, чтобы раскрыть свою воздушную сущность.

      Он отводит взгляд, и ко мне возвращается прежняя подозрительность: сейчас откуда-нибудь