Сон-да-ветер. Дилогия. Александра Глазкина

земли, плодородные, изобильные. Там всего всем хватает, и нет нужды бороться за выживание. Терра – добрая смотрительница, под ее сенью народ процветает. Люди там открытые и благодушные, они не так слепо следуют верованиям. Они собираются для принятия важных решений и старейшины учитывают их мнения.

      – Разве свобода каждого не ведет к смуте?

      Отец внимательно посмотрел на меня.

      – Когда ты успела повзрослеть, моя маленькая девочка? Нет, там все устроено лучше, чем у нас.

      – Тогда уйдем сегодня же! – вырывается у меня. – Я готова забыть о предостерегающем сновидении. Если ты так решил, если ты веришь, я уйду.

      – Нет, не в этот раз!

      – Но почему?

      – Если тебя увидят, в караване поднимется волнение. И потом… твоя мать… она отказалась… Она слишком боится гнева Сомнии и Аира, она не верит мне…

      Что? Я не могу в это поверить. Мое сердце разрывается от боли. Я ведь понимаю, что отец никогда не решится оставить маму. Но и жить здесь дальше, после всего, что он мне открыл сегодня, ему будет мучительно.

      – Так что же нам делать?

      – Караван вернется через два месяца. Я встречусь с человеком, внесу последний залог. А ты… ты за это время уговоришь маму… Скажи ей, что мы уйдем вдвоем. Она не сможет оставить и тебя, и меня. А потом, когда я вернусь, мы уйдем уже сами, без каравана, тайно, чтобы нас не остановили. Я изучил все ходы в ущелье, я уверен, что все получится. Пока ты в храме, я могу не волноваться, что тебе выпадет жребий нареченной. А мама… я верю, что ты сможешь уговорить ее… Человеку сложно решиться на скорые перемены. У вас же будет время, чтобы привыкнуть к новой участи. В тайнике ты найдешь свитки. Начинайте учить язык срединного мира.

      Значит, вовсе не поклонение культу стало причиной его решения отдать меня в храм, а нежелание, чтобы я подверглась риску? Значит, он так и не смог победить свои сомнения перед нашими верованиями, чем всегда огорчал маму? Все, во что я верила, рассыпается в прах. Захваченная тем, что поведал отец, я не сразу вспоминаю о видении. А потом опять говорю отцу.

      – Я готов рискнуть, – отвечает он, – ради того, чтобы изменить нашу жизнь. Сомния – великая богиня, но пришло время самому вершить свою судьбу.

      Вместе с памятью он лишился смирения перед богами… Мне страшно от его слов, но я вижу, что он решился, как человек, дошедший до крайней степени отчаяния. Наверное, в такие минуты и спускают лодку на лунную дорогу. Но этот путь отец уже прошел и не обрел покоя. Обнимаю его порывисто.

      – Как бы ты ни решил, я пойду за тобой! Я люблю тебя! Я буду молить о том, чтобы ты вернулся!

      И умолкаю. Кого молить? Ту, которая послала знамение, что этот поход станет для отца роковым?! А он берет мою ладонь и вкладывает в нее какой-то предмет. Амулет на тонкой цепочке – камень цвета морской волны, пронизанной солнечным светом, переливчатый и сияющий.

      – Что это? Я никогда его не видела.

      Обычно подарки отец мне дарит после возвращения, а не перед походом.

      – Это…