Сон-да-ветер. Дилогия. Александра Глазкина

ритуалам?

      Но меня ждет картина, которая уже стала до боли привычной. Сорванная с петель дверь Габи. Наглухо запертая дверь Азе. Наша просто раскрыта. И вездесущая соседка со скорбно поджатыми губами.

      – Твоя мать не вынесла горькой вести, девочка. Теперь она найдет покой в забытьи!

      Не веря, я бегу на берег, но там никого уже нет. Лунная дорога серебрится на воде, дробясь, но лодка уже исчезла за горизонтом. Теперь маму примет другой народ, и она будет жить, не помня о том, что мучило ее в прежней жизни. Для отца потеря памяти была болью, для мамы станет исцелением.

      Слишком много утрат за эти дни. Слишком много для меня одной. Мне кажется, что этот мир отталкивает меня, выпроваживает за порог. Но по лунной дороге я не поплыву! Мне не нужна такая жизнь!

      Я возвращаюсь в опустевший дом. Пытаюсь представить мамино лицо, когда она услышала о гибели каравана. Я не видела ее на площади, но, значит, она там была. Или ей сказали соседи? Почему мама не пришла ко мне? Как это было: она, охваченная болью, которую не в силах вынести, сразу бросилась к воде? Так все быстро? Так быстро, что я пока не верю в то, что она исчезла. Если мысли о беде, случившейся с отцом, стали моими верными спутниками с той ночи, как дано было знамение, то мысль, что я больше никогда не увижу маму, я осознать не могу. Еще теплится в печи огонь, зажженный ее руками, и колышется занавеска над разобранной постелью, и лежит на столе ее любимый серебряный гребень, подарок отца. Весь дом еще хранит ее тепло, переливчатые мелодии песен, мерную поступь шагов. Но это уже – лишь призрак, эхо, тень.

      И вновь настигают меня слезы. И вновь я падаю в полузабытьи на земляной пол, чувствуя, как боль утраты раздирает мое нутро. И вновь, как поднимается трава после порыва ветра, спустя долгое-долгое мгновение, поднимаюсь и я. Сама не понимая, зачем, достаю из тайника свитки и перечитываю слова, давно выученные наизусть. И сквозь ритм языка далекой земли приходит ко мне решимость.

      Я бросаю свитки в огонь. Ни к чему следы, а ведь дом перероют, когда поймут, что больше ни одна лодка не уплыла. Завтра, как и положено, я пройду вместе со всеми вслед за невестой, соблюдая ритуал. А потом, когда на берегу разгорятся костры, правда, не праздничные, а прощальные, и все будут там, я уеду. Верхом, спасибо отцу, я держусь уверенно. Лошадь возьму у стражников, собаки меня знают и не поднимут лай. Путь через ущелье, как сказал вождь, теперь прям и легок.

      Доберусь до завала, надежно защищающего нас от вторжения врагов, а там посмотрим. Уж лучше, как отец, погибну от руки кочевника, но зато попытаюсь сама изменить свою судьбу. А вдруг мне повезет, и я доберусь до благословенных земель и смогу начать новую жизнь, храня в сердце всю радость и боль прежней жизни, память о родителях, о кострах на берегу, о песнопениях, прославляющих луны, о детских играх с Габи… отец был прав, от воспоминаний нельзя отказываться!

      Потом достаю из тайника амулет, подаренный