Одиссея. Гомер

его, расступившись.

      [15] Первым тогда слово взял благороднейший старец Египтий,

      Годы согнули его, даровав опыт жизни огромный.

      Сын же любимый его, что когда-то отплыл с Одиссеем

      На глуботрюмных судах к Илиону, что славен конями, –

      Сын Антифонт был убит, копьеборец, в пещере Циклопом

      [20] И послужил для него он последней едою на ужин.

      Трое других сыновей были дома: один – с женихами

      Буйствовал, сын Еврином; двое – в поле отцу помогали.

      Но о погибшем не мог он забыть: всё оплакивал горько,

      Всё сокрушался о нём. И народу сказал со слезами:

      [25] «Слушайте, что я скажу перед вами сейчас, итакийцы!

      С тех самых пор, как отплыл Одиссей на судах глуботрюмных,

      Мы не сходились ещё на всеобщий совет здесь ни разу.

      Кто же собрал нас теперь? Кто почувствовал надобность в этом?

      Юноша он, может быть? Или зрелый годами мужчина?

      [30] Может быть, слышал он весть, что идёт неприятеля сила,

      Хочет нас предостеречь он о том, наперед всё разведав?

      Или о пользе другой для народа сказать он намерен?

      Мудрым он кажется мне, и совет его, верно, полезен.

      Зевс да поможет ему, если доброе дело задумал!»

      [35] Так он сказал. Телемах ободрён был его добрым словом:

      Сразу подняться и речь обратить он к собранью решился.

      Встал он и вышел вперёд. Тут же скипетр вложил ему в руку

      Вестник его Певсенеор, что всегда был разумен в советах.

      К старцу сначала тогда Телемах обратился; сказал он:

      [40] «О, мудрый старец! Тот муж, что собранье собрал, – недалёко.

      Вот я, пред вами, – гляди. И великая скорбь меня гложет.

      Нет, я не слышал о том, что идёт неприятеля сила;

      И не разведывал то наперёд, чтобы вам сообщить здесь.

      Также о пользе другой для народа сказать не намерен.

      [45] Речь обо мне и о том, что на дом мой обрушились беды.

      Две их: одна – мной отец благородный пропал безвозвратно.

      Был он и вам как отец, вас любивший, когда был царём здесь.

      Ну а вторая беда тяжелее того – угрожает

      Мне разореньем она, весь мой дом от неё истребится:

      [50] Яро преследуют мать против воли её неотступно

      Граждан знатнейших сыны, женихами в наш дом они ходят.

      Прямо к отцу её в дом обратиться, к Икарию старцу,

      Смелости нету у них. Пусть бы сам он со щедрым приданым

      Выдал её за того, кто из них ему будет приятней.

      [55] Нет же! Приятнее им ежедневно толпой к нам являться,

      Резать у нас и быков, и козлов, и баранов без счета,

      Шумно все дни пировать, истребляя вино дорогое.

      Дом разоряется наш. Нет сегодня в нём мужа такого,

      Как Одиссей, чтобы мог от проклятия дом наш избавить.

      [60] Сами ж беспомощны мы. И, наверное, в будущем тоже

      Жалости будем одной мы достойны, лишившись защиты.

      Если б я силу имел, – сам бы стал я для дома оплотом!

      Но нестерпимы уже стали беды для нашего дома:

      Гибнет он, грабят его. Вас самих не тревожит ли совесть?

      [65]