Одиссея. Гомер

зале пиршеств с коз шкуры сдирали,

      [300] Ну а другие свиней на дворе, заколов их, палили.

      С колкой усмешкой к нему подошёл Антиной, улыбаясь,

      За руку юношу взял, его имя назвав; так сказал он:

      «О Телемах! Вспыльчив ты, и в речах своих злых многословен!

      Брось ты заботу о том, чтоб вредить нам и словом, и делом!

      [305] Лучше как друг с нами сядь, пей и ешь без забот, как бывало.

      Волю исполнить твою не замедлят ахейцы, – получишь

      И быстролётный корабль, и отборных гребцов! И помчишься

      В Пилос священный, чтоб там разузнать об отце своём славном».

      Так отвечал Телемах, рассудительный сын Одиссея:

      [310] «Нет, Антиной, не могу, неприлично мне с наглыми вами

      Вместе сидеть за столом, пить и есть, веселясь беззаботно.

      Будьте довольны уж тем, что покуда я был малолетним,

      Вы, женихи, на пиры всё богатство у нас разорили!

      Но повзрослел я теперь и, советников слушая умных,

      [315] Много узнал, и в душе у меня стало мужества больше.

      Я постараюсь навлечь вам на головы страшную гибель,

      Так ли, иначе – не суть: здесь ли, в Пилосе, – средство найдётся.

      Еду! И путь мой теперь, уж поверь мне, не будет напрасен,

      Хоть на чужом корабле я отправлюсь, с чужими гребцами.

      [320] Ваша вина в том, что я ничего своего не имею!»

      Это сказав, руку тут вырвал он из руки Антиноя.

      А женихи между тем пир устроили сытный и шумный.

      Много обидных речей посылали они Телемаху.

      Так говорили одни из ругателей дерзконадменных:

      [325] «Нас погубить Телемах не на шутку решил, берегитесь!

      В помощь друзей привезти из песчаного Пилоса хочет,

      Или из Спарты. О том, видим мы, он заботится очень.

      Или Эфиру ещё посетит, плодородную землю,

      Чтобы оттуда он мог привести нам смертельного яда:

      [330] В кратеры бросит его перед пиром и всех нас отравит!»

      Ну а другие в ответ говорили насмешливо первым:

      «Кто может знать, вдруг и он на своём корабле глуботрюмном

      В море, вдали от родных, как и сам Одиссей, просто сгинет.

      Этим немало и нам он доставит хлопот, ведь придётся

      [335] Всё, чем владеет он здесь, поделить меж собой! Ну а дом уж

      Пусть заберут его мать с тем, кто станет из нас ей супругом».

      А Телемах между тем в кладовую спустился отцову,

      Где в помещеньях больших кучи золота, меди хранились,

      Много там платьев в ларях было, много и масел душистых.

      [340] В глиняных бочках вдоль стен многолетние сладкие вина

      В складе подземном стоят. То – божественный чистый напиток

      Тайно хранился на тот день счастливый, когда Одиссей вдруг

      В дом возвратится родной, претерпев много бед и страданий.

      Двери двустворные вход в кладовую ту прочно держали.

      [345] Старая ключница всё проверяла там денно и нощно,

      Должный порядок вела, охраняла богатства усердно;

      Труд Евриклея несла честно, дочь Певсенорида Опса.

      В ту кладовую позвав Евриклею, сказал Телемах