Волшебный смычок (сборник). Елена Сибиренко-Ставрояни

видно – что не так. Если мазок грубый (резкий переход в цвете), надо сглаживать. А если смотреть каждый день, этого не увидишь.

      С моим портретом он поступил так же.

      – Я теперь свободна? – спросила я.

      Больше всего на свете мне хотелось, чтоб он сказал: «Нет».

      – Пока да, – сказал он. – Я позвоню через неделю-другую. Или позже. Если будет нужно.

      Он позвонил на следующее утро.

      – Быстрее приходи. Из-за возвращения Главного сроки переносятся. Открытие конкурса приурочено к его приезду.

      Когда я прибежала, он стоял перед картиной и придирчиво вглядывался в неё.

      – Я зря тебя побеспокоил. Сгоряча. Ты не нужна. Я и так всё вижу. А если хочешь – оставайся.

      Я смотрела на портрет. Могла ли я мечтать о таком счастье, стоя на выставке в магазине?

      Он подправлял прямо пальцами, сглаживая тона.

      – Как вам удалось? – спросила я.

      – Такое удаётся не каждый день. Может быть, раз в жизни.

      – Вам обеспечены все победы на всех конкурсах, – сказала я погодя, хотя ничего не понимала в искусстве.

      – Если этого не случится… После него, – (он кивнул на портрет), – я не смогу заниматься поделками.

      В мастерской было холодно. Я подошла к камину.

      – Возможно, ты мне понадобишься – в дальнейшем. Если не сильно изменишься.

      Я хотела сказать, что манекены не меняются, но не сказала.

      Он работал до сумерек.

      У камина я отогрелась.

* * *

      Первый приз картина не получила.

      «Нельзя оживить манекен. Это я во всём виновата». Лучше б я простояла всю свою жизнь в магазине на выставке. Или в закутке на последнем этаже. Или бы меня вообще не было.

      – Вон отсюда, чёртова кукла, – тихо сказал он.

      Если бы манекены были живые, я бы умерла.

* * *

      Я не помню, как очутилась на пляже.

      Что он сейчас делает?

      Телефонная будка пуста. Я зашла. И вышла. Смотрительница пляжа надевала халат и наблюдала за мной. Я подошла.

      – Очень нужно позвонить, – сказала я. – А деньги я потеряла.

      Она молча застёгивала пуговицы.

      – Если бы вы разрешили по служебному…

      – Идём, – сказала она.

      Я шла впереди. Мне хотелось стереть её взгляд со своего затылка.

      Мы вошли.

      Я набрала номер.

      Долго никто не подходил.

      Женский голос произнес «Алло».

      Он сказал «Дай мне трубку» и сказал «Слушаю».

      Мне удалось нажать на рычаг.

      – Никого нет? – спросила смотрительница.

      Я пошла к выходу, чувствуя её глаза на своих лопатках.

      У выхода я остановилась.

      – Ну всё, иди, у меня обед, – сказала она.

      Идти было некуда.

      – Прогуляйся по парку, а через часок зайди ко мне.

      Я вышла.

      В парке вдоль центральной аллеи стояли застеклённые стенды. Под стёклами были газеты. Из-под стекла на меня смотрела моя фотография, а под ней – крупными буквами: «Разыскивается…»

      Я бросилась