Улитка в тарелке. Юлия Лавряшина

его не видела. Может, если бы Эви не растревожил ее еще днем своими неожиданными вопросами, от которых сделалось как-то холодно на душе, Мира и не заметила бы этого пятна. Она вообще смотрелась в зеркало только время от времени, а промежутки между этим могли составлять недели. А на что было смотреть?

      Мире не раз представлялось, что когда она станет взрослой, то попросит привезти ей большущее зеркало («Так откуда же это все нам привозят?») и будет любоваться собой целыми днями. Если не притрагиваться к коже, то и сейчас можно вообразить, что она, наконец, растянулась, стала гладкой и чистой, а губы точно созрели и порозовели от этого. Наверное, у нее будут темные, гладкие волосы… Ой, нет! Она же хотела кудри! Конечно, кудри лучше, они веселее. А глаза у нее станут карими, хотя пока в них больше желтизны, в которую добавлена лишь капелька шоколада. Веки тогда уже не будут красными, и не придется то и дело отирать с них влагу, которая неизвестно откуда и по какой причине берется, ведь Мира никогда не была плаксой. Однажды она услышала, как Неда сказала о ней: «Хорошо, что она такая сильная девочка… Она ведь старше всех».

      Мира не совсем поняла тогда, что уж тут такого хорошего, она ведь не собиралась ни с кем нянчиться. Да и не было никого младше Эви, а разница между ними всего-то месяцев семь. Разве это много?

      «Почему так? – впервые задумалась Мира и ощутила, что холодок из груди никуда не делся. – Нам всем по одиннадцать-двенадцать лет, а после нас опять никого. Разве был какой-нибудь пожар? Что-то я не помню такого…»

      Желание немедленно спросить об этом у кого-нибудь – да хоть у Руледы! – стремительно разбежалось по всему телу, и оказалось, что справляться с ним нет никакой возможности. Мира сунула холодные ладошки между коленками и зажала покрепче, чтобы руки сами не схватились за одежду. Только вот ноги тоже не собирались ее слушаться и ерзали под одеялом, словно уже бежали куда-то…

      «Да никто не заметит!» – она приподнялась на постели и внимательно оглядела спящих девочек. В их домике было шестнадцать кроватей, и стояли они в комнате вдоль стен.

      Когда Мира спросила, почему у каждой из них нет отдельного домика, как у воспитателей, – ведь можно же построить! – ей объяснили, что поскольку они еще маленькие и слабые, им лучше держаться вместе. Тогда, если кому-нибудь из них станет плохо, всегда рядом окажется другой, способный помочь или хотя бы позвать воспитателей.

      И с этим Мира не стала спорить, потому что зимой так и случилось: Лисия внезапно схватилась за грудь и начала задыхаться, а губы у нее совсем посинели, хотя и до этого были какими-то голубоватыми. Мира помнила, как это было страшно! Ей захотелось убежать и спрятаться. Прат на руках унес Лисию в больницу, а потом девочкам объяснили, что у Лисии – болезнь сердца, которая называется «инфаркт», и что в их возрасте это часто случается, поэтому надо беречь себя, не перегружаться (Руледа выразительно посмотрела на Миру) и не скакать по оврагам. Спокойные виртуальные игры – это как раз для них! К тому же, в компьютерных залах они держатся вместе…

      – Но со мной-то ничего такого не случится, – шептала Мира, выбираясь из домика. – Я же ненадолго! И потом