Улитка в тарелке. Юлия Лавряшина

и сбрасывала вниз целую пригоршню соцветий. И тогда они охотно танцевали в воздухе вальс и, может быть, сами напевали, только слышал это один Эви.

      Едва не потеряв равновесие, Мира схватилась за ствол обеими руками и медленно потянула назад только что промелькнувшее воспоминание: клен, она, кружащиеся «вертолетики»… Тот день, который вдруг всплыл в памяти, был давно. Очень давно. Года три назад. И тогда для нее почти не составляло труда забираться на деревья… Почему?

      – Эви!

      Она услышала это испуганное восклицание и лишь секунду спустя узнала свой голос. Не поймав ни одной из брошенных ею ранеток, Эви, кряхтя, наклонился и повернул к Мире перевернутое лицо:

      – Подожди, я эти еще не нашел.

      – Да нет… Эви, слушай! Раньше мне ведь легче было залезать на дерево.

      Оттого, что эти слова прозвучали, они показались еще страшнее.

      С трудом выпрямившись, он спросил:

      – Что ты сказала? У меня в ушах ветер шумит.

      – А в том году так шумело, когда ты наклонялся? – быстро спросила она, стараясь не слушать сердце, которое кричало громче ее, только никто не различал его голоса.

      У Эви жалко дернулись плечики:

      – Не помню я! Целая зима прошла…

      – А я помню, – прошептала Мира. – Сейчас уже помню. Только… Как это может быть?

      – Теперь я вообще ничего не слышу, – рассердился мальчик. – Ты сама с собой разговариваешь?

      – Почему мне страшно?

      – Что? Говори громче!

      Она опомнилась:

      – Лови еще! Да ты попробуй их, знаешь, какая вкуснятина… Я скоро целое дерево съем.

      Чтоб он видел, Мира сунула ранетку в рот. На зубах вкусно хрустнуло и растеклось по языку.

      «Нечего думать об этом! – Мира жевала так яростно, что от ранетки в два счета ничего не осталось. – Я спрошу у Дрима, и все сразу выяснится. Он ведь скажет мне. Он скажет…»

      Прервав ее мысли, Эви попросил:

      – Нарви побольше. Нашим отнесем.

      – Ну да! Чтоб мне влетело за то, что я на дерево лазила? Вот спасибочки!

      – А нельзя?

      Ей даже стало смешно: «Вот глупый!»

      – Конечно, нельзя! Ты же сам говорил, что я сорваться могу. И они тоже самое скажут.

      Ей вдруг, как в виртуальной игре, увиделась она сама, лежащая под деревом. Ноги были некрасиво раскинуты, и одна штанина задралась почти до колена. А голова оказалась как-то неловко свернута на бок и сочилась кровью… Мира быстро сморгнула картинку: «Ничего же не случилось!»

      Эви ворчливо потребовал:

      – Давай-ка, слезай оттуда! Не надо никаких ранеток. Еще рухнешь вниз… Машешь руками!

      – Сейчас, – она стала срывать маленькие яблочки, висевшие совсем рядом. – Я вот только эти…

      Сунув одно в рот, Мира с жалостью смотрела, как Эви ползает под деревом, и подумала, что, может, и стоило попросить кого-нибудь из взрослых слазить за ранетками. Это же не труднее, чем крутить педали или бегать…

      Ей тоже