Улитка в тарелке. Юлия Лавряшина

уставилась на него в недоумении:

      – Что?

      Мальчик виновато растянул синеватые сухие губы:

      – Я вот все думаю: откуда вообще все берется? Порошок, мыло, продукты… Туалетная бумага – откуда?

      – Что значит… Я… Я не знаю…

      Ее поразило, что Эви подметил то, о чем она сама даже не задумывалась. Обычно Мира первой видела то важное, над чем стоило ломать голову.

      От растерянности она ухватилась за свой проверенный спасательный круг:

      – Надо у Дрима спросить!

      Эви посмотрел на нее как-то странно:

      – Может, он и не скажет… Может, это их взрослый секрет. Бывают же такие!

      – Что же такого секретного в том, откуда туалетная бумага берется?

      – Ну, не знаю… А почему тогда они не говорят?

      – Потому что… Потому что никто и не спрашивал! Вот ты разве спрашивал?

      Медленно запрокинув голову, отчего сухая кожа на шее стала почти гладкой, Эви мечтательно произнес:

      – А может, все это привозят с какой-нибудь звезды…

      – С планеты.

      – Со звезды! – заупрямился он. – И там, наверное, живут такие же дети, как мы.

      – И взрослые. Как Дрим…

      Эви вдруг рассердился:

      – Надоела ты со своим Дримом! Вечно только: «Дрим, Дрим!» Прямо влюбилась!

      «Вот и тогда было так же», – внезапно вспомнилось ей. Она чего-то испугалась («А чего испугалась? Не помню…»), и сердце ее просто исчезло. Это продолжалось недолго, но Мира ясно чувствовала, что совсем не ощущает его. Не так, как бывает, когда ничего не болит, по-другому: вместо сердца возникла холодная пустота. Вроде той, что подкарауливала за Стеной. Если б Мира провалилась туда, то уже не выбралась бы. Но сердце все же успело ухватиться за ребра и удержалось…

      – Ничего я не влюбилась…

      Она сама удивилась тому, что вместо обычной запальчивости в голосе прозвучало что-то… как-будто сухие листья зашелестели. Это был печальный звук.

      Эви тоже ответил уже не сердито, но и не весело:

      – Конечно… Думаешь, я совсем дурак? Я же ничего не говорю, Дрим – он хороший. И он… не такой, как мы. Красивый.

      – Мы тоже станем такими!

      Эти слова Мира повторяла так часто, что они уже стали вроде заклинания, которое просто обязано иметь силу. Иначе, что это за заклинание?

      – Все так говорят…

      – Так и есть!

      – Ага, – угрюмо протянул он. – Только… Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто был, как мы, а потом вырос и стал, как они? Вот вспомни!

      Мира посмотрела на него испуганно.

      – Кого-нибудь?

      – Хоть одного! Я вот никого не знаю. Может, никто и не вырастает? А взрослые всегда и были такими?

      – Так не может быть, – неуверенно возразила она.

      Почему-то перейдя на шепот, Эви сказал:

      – Никого же нет старше тебя. Ты, а потом сразу уже взрослые. А где те, кому тринадцать лет? Никого нет.

      – Зачем ты об этом думаешь? – прошептала Мира, хотя ей хотелось закричать.

      А еще больше хотелось убежать