Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского. Гомер

плетя же!

      Ниспослать не хотели такой благодати большой

      Боги мне, ни отцу, – и удел мой отныне терпенье».

      Телемаху ответил князь Нестор, геренский герой: {210}

      «Мне, мой милый, напомнил своими словами тесненье;

      Мы слыхали, – твою благородную мать притеснив,

      Женихи совершают худые дела без зазренья.

      Знать желал я, – ты волею сносишь? Народ незлобив

      На земле ненавидит тебя, по богов ли внушенью? {215}

      Мы не ведаем; может случиться легко, – он, открыв,

      Возвратится, погубит их, сам ли, созвав ли ахейцев

      Всех. Любить сероглазка Афина желала тебя;

      Окружала царя Одиссея заботой своею

      В том троянском краю, где страдали ахейцы, скорбя! {220}

      Никогда не бывали столь боги в любви откровенны,

      Сколь Афина Паллада была, его сердцем любя!

      Если б ею с такой же любовью, и ты был овеян, —

      Сама память о браке пропала б во многих из них».

      И в ответ Телемах рассудительный молвил, робея: {225}

      «Старец, сбудется вряд твоё слово; о людях больших

      Говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится

      Никогда ни по воле богов, и ни в просьбах моих».

      Отвечала ему сероглазка, богиня Афина:

      «Что за слово твоё из ограды зубов вдруг летит; {230}

      Защитить нас и издали богу легко, коль стремится;

      Согласилась скорей бы на бедствия, чтобы прийти,

      Сладкий день возвращенья увидеть, от бедствий спастися,

      В дом вернуться, чем пасть пред своим очагом, как, с пути,

      Агамемнон предательством пал от жены и Эгиста. {235}

      И богам невозможно от смертного часа совсем

      Человека избавить, им милого, коль он уж чисто

      Усыпляющей Смерти Судьбой в руки отдан, как все».

      Отвечал Телемах рассудительный верной богине:

      «Ментор, кончим о том говорить, сокрушает нам всем {240}

      Сердце очень; его возвращения мы не увидим, —

      Смерть и чёрную Керу готовили боги ему.

      Я теперь, об ином вопрошая, хочу обратиться, —

      Нестор, – правдой и мудростью всех превосходишь, к тому ж,

      Говорят, был царем, повелителем трех поколений, {245}

      Образ светлый, бессмертным подобен. Теперь я приму, —

      О, Нелид Нестор, правду скажи ты, меня не жалея,

      Как убит, был Атрид Агамемнон, владыка мужей?

      Менелай находился где? Что же за средство, всех злее,

      Изобрёл Эгист хитрый, чтоб сладить с большим из царей? {250}

      Или Аргоса он не достиг, не в ахейцах, с чужими,

      И врага своего тем подвигнул к убийству быстрей?»

      Нестор, князь же геренский, ответил словами своими:

      «Сын, скажу откровенно, чтоб мог ты всю истину знать;

      Так вот всё и случилось, как думаешь сам; смог бы с ними {255}

      В доме брата Эгиста живого, вернувшись, застать,

      Сам из брани троянской, Атрид Менелай светло-русый,

      Труп его бы тогда не могла и земля покрывать,

      Лишь