Князь Тавриды. Николай Гейнце

графа Переметьева находился на Невском проспекте, вблизи Фонтанки, следовательно, в очень недалеком расстоянии от дома Святозаровых.

      Был прекрасный день ранней осени.

      На дворе стоял сентябрь.

      Подъехав к роскошному дому графа Переметьева, княгиня отпустила свою карету, приказав приехать за ней часа через три.

      У подъезда дома она заметила карету графини.

      – Ужели сегодня! – подумала княгиня и сердце у ней усиленно забилось.

      Графиня Клодина ожидала ее действительно уже в шляпе и после первых приветствий объявила, что пора ехать. Княгиня покорно последовала за своей подругой.

      Обе женщины сели в дожидавшуюся у подъезда карету и она покатила.

      – Куда мы едем? – робко спросила княгиня.

      – На Васильевский…

      – Он там ждет? – тревожно воскликнула княгиня.

      – Нет! Свиданье назначено не на сегодня. Боже мой, как ты дрожишь, успокойся или…

      – Я не знаю, что со мной? Я ужасно боюсь.

      – Боишься, разве я не с тобою…

      – У меня какое-то тяжелое предчувствие близкой беды.

      – Какой ты еще ребенок!

      – Клодина, если он там не ждет, для чего же мы едем в такую даль, на Васильевский…

      – Ты это узнаешь… – смеясь, ответила графиня.

      Васильевский остров в описываемое нами время входил в состав города лишь по 13-ю линию, а остальная часть, вместе с Петербургскою стороною по реку Карповку, составляла предместье.

      На десятой линии, куда привезла графиня Клавдия Афанасьевна княгиню Зинаиду Сергеевну, среди развалившихся хижин и заборов был лишь один почти новенький одноэтажный деревянный домик, весело выглядывавший из-за палисадника, освещенный мягкими лучами сентябрьского солнца.

      Дом, казалось, необитаем. По крайней мере с переднего фасада пять его окон были закрыты ставнями и заложены болтами, открытыми оставались лишь окна, выходившие в большой двор и тенистый обширный сад позади двора.

      Карета остановилась, и графиня вышла из нее, предложив сделать то же самое и своей спутнице.

      Княгиня с недоумением осматривала пустынную, немощеную улицу, с деревянными мостками вместо тротуаров.

      Клавдия Афанасьевна между тем дернула за звонок, находившийся у калитки.

      Из стоявшей в глубине двора сторожки показался высокий, несколько сгорбленный старик и медленною, развалистою походкою подошел к решетке.

      Увидав графиню, он как-то быстро выпрямился и также быстро отодвинул засов.

      – Здравствуйте, матушка, ваше сиятельство… – зашамкал ой своим беззубым ртом, низко кланяясь приехавшим дамам.

      – Здравствуй, Акимыч, все ли у тебя благополучно?

      – Бог милостив, ваше сиятельство, все благополучно… и чему быть неблагополучному… тишь у нас, да гладь, да Божья благодать!..

      – Отопри дом… – приказала Клавдия Афанасьевна.

      Старик бросился, насколько позволяли ему его старческие силы, снова к сторожке и вышел через минуту уже к вошедшим на дворе дамам, гремя ключами…

      Направившись к дому, он отпер подъезд, и графиня с княгиней вошли в дом.

      Он