Князь Тавриды. Николай Гейнце

снова охватил страх.

      Но не ехать было нельзя. Графиня и он ждали.

      «Быть может, я поступаю нехорошо, но я делаю так, как подсказывает мне моя совесть!» – подумала княгиня.

      Князь Андрей Павлович вернулся к себе в кабинет и с силой дернул за сонетку.

      Через минуту в комнату вошел камердинер.

      – Велите заложить карету, но чтобы она не выезжала к подъезду ранее, нежели я скажу.

      – Слушаю-с, ваше сиятельство! – сказал старый слуга и направился к двери.

      – Степан! – остановил его князь. – Когда графиня выйдет из дома, доложишь сейчас же мне.

      Камердинер вскинул удивленно-испуганный взгляд на своего барина, но тотчас потупился и произнес лаконически «слушаю-с», удалился.

      Князь подошел к одному из библиотечных шкафов, стоявших по стенам обширного кабинета, отпер ящик и отворил его.

      Вынув черной кожи футляр, он открыл его.

      В футляре оказался изящно отделанный пистолет-двустволка.

      Положив обратно футляр в ящик, он вынул из последнего пороховницу и мешочек с пулями. Медленно и тщательно зарядив пистолет, он сунул его в карман.

      Медленными шагами начал он ходить по кабинету.

      Дверь отворилась, и на ее пороге появился камердинер.

      – Ее сиятельство изволили выйти из дому! – доложил он.

      Князь вздрогнул, остановился, обвел слугу недоумевающим взглядом и вдруг, как бы что-то вспомнив, быстро направился к выходу из кабинета, бросив на ходу камердинеру:

      – Велите подавать карету!

      Камердинер посторонился, чтобы пропустить князя и, печально качая головой, пошел исполнять приказание.

      Когда князь вышел из подъезда, он увидел свою жену в нескольких стах шагах от себя, уже подходящей к Аничкову мосту.

      Князь Андрей Павлович пошел пешком, приказав экипажу следовать за собой шагом.

      Он быстро дошел до моста, чтобы не потерять из виду жену.

      Последняя шла не торопясь по Невскому проспекту и не доходя до дома графа Переметьева, вдруг скрылась.

      «Она села в заранее приготовленную карету!» – догадался он.

      Вскочив в свою карету, он приказал кучеру следовать на расстоянии за ехавшим экипажем.

      Бледный, со стиснутыми от внутренней боли зубами, он то и дело высовывался из окна кареты и страшным взглядом следил за экипажем, увозившим его жену на любовное свидание.

      Княгиня Зинаида Сергеевна ехала ни жива ни мертва, хотя, конечно, и не подозревала, что в ста шагах от нее ехал за ней ее муж.

      Графиня Клавдия Афанасьевна, понятно, и не думала ехать в этот день на Васильевский остров.

      Устроив ловушку своей подруге, она ограничилась лишь тем, что отдала на этот день соответствующие приказания Акимычу, его жене и дочерям на случай прибытия в западню намеченных ею жертв.

      Сама она в тот момент, когда обе кареты с князем и княгинею Святозаровыми, уже подъезжали к 10-й линии Васильевского острова, спокойно обсуждала со своей портнихой фасон нового бального платья к предстоящему зимнему сезону.

      Княгиня робко вышла из остановившегося