Чертова кукла. Зинаида Гиппиус

не боюсь. Это не то. Но как-то я тебя не понимаю. Не знаю.

      – И я тебя не знаю, сестренка. А зачем знать друг друга?

      Литта удивилась, но ничего не сказала. Помолчала, подумала.

      – И от отца, и от графини – такая скука идет, – сказал Юруля искренно. – Я тут бы не мог все время жить. А иногда люблю.

      – Юра, мне хочется в гости к тебе. Да ведь бабушка не пустит.

      – Ничего, потом пустит. Ты с кем выходишь?

      – С ней выезжаю, в Летний сад. Или, иногда, с Марьей Владимировной.

      Марья Владимировна – одна из важных графининых приживалок.

      – Прежде было лучше, когда miss Edd жила, – продолжала Литта. – Но выдумала бабушка вдруг, – не надо гувернанток, порча – гувернантки, и вот я теперь одна-одинехонька. Только учителя и учительницы целый день, приходящие. Надоело уж.

      Юруля глядел на нее и думал что-то свое.

      – Ну, не ной, – сказал он. – Ты пока слушайся старухи. Понемножку будешь свободнее, со мной станет пускать. О гувернантках не жалей. Графиня это не глупо выдумала – вон их. Характер только портят. – И вдруг добавил, по какому-то внутреннему сцеплению мыслей: – Что, Саша Левкович у вас бывает с женой?

      – Отчего ты спросил? Да, был раз, еще когда ты не приехал, когда только что женился. Ах, Юра! Она прехорошенькая, но ужасно странная. А ты, оказывается, давно с ней знаком?

      – Давно, прежде… Когда еще отец ее был жив. Еще и Саша ее не знал.

      – Ну, когда это давно? Ей и теперь с виду четырнадцать лет. Бабушке она не понравилась.

      – А тебе?

      – А мне… Видишь ли, сначала я ужасно обрадовалась. Думаю, вот Саша женился, grand-maman к нему благоволит, станут бывать у нас, я с ней подружусь… Она ведь такая молоденькая. Ну, а потом…

      – Что же потом? Grand-maman не одобрила?

      – Да нет… Не то. А она сама какая-то… Я, впрочем, раз только ее и видела. У нее такие манеры…

      – Манеры! – засмеялся Юрий. – Ну, милая, ты сама по-бабушкиному заговорила.

      Литта вдруг ужасно рассердилась.

      – Как тебе не стыдно! Я вижу, ты ничего не понимаешь. Прежде, когда мы маленькие были, ты понимал, и я тебе все говорила, а теперь ты, как все. Вот и правда, что я тебя боюсь, то есть не боюсь, а не знаю, мы как чужие. Точно я об манерах забочусь! Я не про то. Но и пусть мы чужие, если так. Я сама тебе теперь давно не все говорю про себя, и не нужно.

      Юрий нежно притянул ее за рукав.

      – Ну прости, детка. Про манеры я тебе нарочно, это правда. И мы совсем не чужие. Хотя и думаю, что «все про себя говорить» никому не следует, и ты хорошо делаешь, что не говоришь. А на меня не сердись. Лучше расскажи про Муру, что она тут делала. Я уж пойму, почему она тебе не понравилась.

      – Да не то что не понравилась… – начала Литта, усаживаясь ближе к Юрию и успокаиваясь. – А просто… дикая она какая-то. Вот приехали они, grand-maman к ней сначала ничего. И она ничего, только все вертится. Коса за спиной. Об отце ее grand-maman спрашивает – помню, говорит, генерала, – а Мура так странно: «Да, жалко старика!» Потом вдруг ко мне: «Пойдемте, покажите мне вашу комнату, познакомимся!» Пошли.

      – Ну, что ж тут такого?

      – Да,