Короли океана. Густав Эмар

бы! Ваше здоровье, мэтр Паризо!

      – И ваше, капитан!

      – Благодарю! А теперь, господин Паризо, прошу вас, скажите-ка, а что за событие вызвало столь сильное народное брожение и, главное, с чего это все так дружно кричат «да здравствует Бофор!»?

      – Просто одно без другого не бывает, дорогой капитан.

      – О, надо же!

      – Такие вот дела. Да вы послушайте!

      – Я весь внимание и впитываю каждое ваше слово.

      – Вы льстите мне, капитан.

      – Ничуть, уверяю вас.

      – Вы, верно, в курсе, капитан, как арестовали герцога де Бофора?

      – Да, во дворце кардинала пять лет назад, а потом препроводили в Венсен.

      – В крепостную башню, где ему было суждено просидеть, может, всю жизнь…

      – Простите, мэтр Паризо, но почему вы говорите о заключении бедняги герцога в прошедшем времени?

      – Сейчас узнаете, капитан.

      – И то верно, валяйте дальше.

      – Узника сторожили восемь солдат с офицером – они ходили за ним по пятам и для пущей верности даже спали в его каземате.

      – Черт побери, какая осмотрительность! Знать, кардинал здорово боялся, как бы он не сбежал!

      – Боялся спасу нет! Но толку-то. Преданность простолюдина сыграла злую шутку с хитроумным кардиналом.

      – О-о, это уже интересно!

      – Того простака когда-то арестовали за то, что он убил кролика в охотничьих угодьях своего сеньора, а герцог де Бофор благодаря тогдашнему своему влиянию и могуществу избавил бедолагу от каторги. Так что бедняга проникся безграничной признательностью к своему избавителю. И когда даже друзья отвернулись от герцога, только он один и вспомнил о нем и поклялся вернуть свободу тому, кто сохранил его собственную.

      – Надо же, вот так история! И что же сделал этот славный малый?

      – Герцог не смог заполучить с собой ни одного из своих слуг. Господин де Шавиньи, комендант крепости, был его личным врагом. Так что бежать, казалось, не было никакой возможности. Но малый, о котором мы ведем разговор, не пал духом. Условившись кое с кем из друзей герцога, он отрекомендовался офицеру, специально приставленному охранять узника. Того офицера звали Ла Раме. Нашему малому удалось втереться к нему в доверие. И скоро Ла Раме уже во всем полагался на него, настолько тот стал незаменим. Он взваливал на себя самую тяжкую работу, безропотно сносил чванство и издевательства тюремщиков. Больше того, он внушил живейшую неприязнь герцогу, и тот возненавидел его всей душой.

      – А малый-то был не промах!

      – Еще тот шельмец, вы даже не представляете! Но, несмотря на нарочитое обоюдное отвращение, которое герцог с его новоиспеченным тюремщиком, как вы догадываетесь, питали друг к дружке по взаимной договоренности, при том что их хитрость никто не заметил, свой план побега они обмозговывали с завидным терпением и хитроумием, так, что и комар носа не смог бы подточить, ни на миг не забывая о том, кому что надлежало делать.

      – Да уж, лихо!

      – Свой замысел они решили осуществить первого июня.

      – То есть дело было вчера?

      – Да,