Короли океана. Густав Эмар

с горечью отвечал граф, – и обратите внимание на дату. Я умер семнадцатого мая, а сегодня у нас второе июня, и вот уже шестнадцать дней, как право на мое наследство вступило в силу. К тому же в интересах сестры я не должен видеться с нею, как это для меня ни прискорбно.

      Тут снова появился слуга.

      – Что вам угодно? – удивился доктор. – Разве я не говорил, меня ни для кого нет!

      – Госпожа вдовствующая маркиза де Манфреди-Лабом и госпожа Санция де Манфреди-Лабом настаивают на свидании с вами, доктор Гено, – почтительно отвечал слуга.

      Доктор и граф обменялись странными взглядами.

      – Буду иметь честь принять этих дам через пять минут, – сказал доктор, едва выговаривая слова.

      Слуга поклонился и вышел.

      – Вот видите, доктор, – молвил граф, у которого лицо побелело как полотно, – им тоже стало известно о моей смерти. Боже! Боже мой! Ни за что на свете! О, какую же страшную кару наложил я на себя!

      Он несколько раз провел рукой по лбу, вскочил и через несколько мгновений с дрожью в голосе произнес:

      – Прощайте же, доктор! Прощайте навсегда!

      Доктор открыл ему свои объятия, и они еще долго стояли молча, в обнимку.

      – Ладно, – наконец воскликнул граф, – прочь недостойные слабости! Так надо! Как вы намерены меня выпустить?

      – Идемте, – отвечал доктор.

      Он провел графа черным ходом к потайной двери и отворил ее.

      – Прощайте, доктор, – молвил граф, – перепоручаю их вам, ведь теперь, кроме вас, у них больше никого нет.

      – Я буду вашей сестре отцом, – сказал доктор, – клянусь вам, Людовик. Но, – прибавил он нерешительно, – есть бедное существо, о котором вы мне ничего не сказали. Оно невинно, и тем не менее тяжкое проклятие лежит на его голове.

      – Старина, – отвечал граф, нахмурив брови и побледнев еще сильнее, – я не понимаю и не желаю понимать ваших намеков.

      – Людовик!..

      – Как только я переступлю этот порог, – горячо прервал он доктора, – меня уже больше не будет ни для кого на свете. Вы мой душеприказчик и опекун Санции, и сердце подскажет вам, как поступить дальше. Прощайте! Прощайте! – упавшим голосом закончил он.

      Несколько раз пожав врачу руки, граф спешно спустился по лестнице, не желая больше ничего слышать.

      Доктор еще какое-то время стоял как вкопанный, задыхаясь от отчаяния.

      – Какой храбрец! – проговорил он. – Бедный Людовик, неужто злой судьбе было угодно осквернить твою благородную душу!

      Он печально покачал головой, подавил вздох, утер лицо от слез и, нетвердой походкой, вернулся к себе в кабинет, где его уже дожидались бледные, охваченные тревогой и горем мать и сестра того, кто только что без малейшей пощады к себе подчинился немилосердному закону – око за око.

      Прошло много лет. О графе Людовике де Манфреди-Лабоме не было ни слуху ни духу. И имя его скоро позабыли в водовороте политических событий, потрясших Францию в пору несовершеннолетия короля Людовика XIV.

      Книга первая. Олоннэ

      Глава