Из глубины. Избранные стихотворения. Илья Рейдерман

и оказий.

      Учусь я у деревьев простоте

      в наш век коротких телеграфных связей.

      Бежать куда-то? Отводить глаза

      от лиц на циферблат? С поспешным «здравствуй»

      сближать «прощай»..? Как манят небеса

      и желтизна листвы своим контрастом!

      Мне б в эту синь глубокую взглянуть

      через осеннюю листву сквозную

      и не спеша, как дерево, тянуть

      в себя задумчивую тишь лесную.

      Но я очеловечен. И не сок

      древесный, сладкий – кровь гудит в сосудах.

      И время ударяет мне в висок,

      спрессованное в скоростных минутах.

      И как же вместе – созерцать и жить?

      Плачу я по тарифу за мгновенье.

      От времени посланье получить —

      и отстучать в ответ сердцебиенье…

      Тирасполь. Листопад

      И лишь теперь поймешь, как много было

      листвы зеленой в полдень над тобой,

      когда повсюду – шорох неживой,

      когда и солнце в памяти остыло.

      С налету ветер упирался лбом

      в заслон листвы – и дерево шаталось.

      Казалось, что нужна еще лишь малость,

      чтобы взлететь. Был каждый лист – крылом.

      Но крепко жизнь держала. Ах, она

      двулика в неустойчивости прочной.

      Меж небом и землей – на ставке очной —

      листва трепещет. В чем ее вина?

      Виновна в том, что, двух стихий родня,

      шумит, самой себе противореча.

      Как высоки и как невнятны речи,

      что затихают на исходе дня.

      Но осень… Обжигает, как иод,

      земная крепость вольного простора.

      И лишь теперь, как завершенье спора,

      поймешь листвы бесчувственной полет.

      Не ощутить ей мига торжества.

      Летит – и шире расступились зданья.

      Она уже мертва. Летит листва.

      Она – во власти нашего дыханья.

      И лишь теперь поймешь, на что отважась,

      – летит. Пусть выдох мой – продлит полёт

      листка, что потерял земную тяжесть.

      Летит листва. Бессмертье настает.

      «В этом моцартовском кларнете…»

      В этом моцартовском кларнете

      неодолимый, печальный простор.

      Что вы, деревья, шумите как дети?

      Ход нашей жизни слишком уж скор.

      Ветер ли, выдох в раструб музыкальный,

      время уходит, а зелень всё та.

      И остаётся с поры изначальной

      музыка, как изнанка листа,

      чуть с серебринкою. Тополь родимый,

      Моцарта слушай, со мною побудь!

      В музыке этой, как ветер, незримой, —

      к жизни нетленной, как в детстве, прильнуть…

      Как хорошо нам! Час наш не пробил.

      Дышим, в пространстве отзвук ища.

      Слушай со мною Моцарта, тополь,

      перед бессмертием не трепеща.

      Памяти Анны Ахматовой

1.

      Быть собеседником живых

      и тех, кто жил – нужна отвага.

      И выдох, воплощённый в стих —

      беспечней гибельного шага.

      И память – долгий-долгий вдох,

      что полон до краёв