Чудо. Эмма Донохью

к ней с трех сторон. Потом для проветривания перекинула чехол через спинку кровати и поставила рядом валик. Молитва продолжалась – с призывами, откликами, хором и звоном колокольчика.

      – И пребывает среди нас, – нараспев произнесла девочка.

      Склоняясь по очереди к углам кровати, Либ в поисках объедков прощупала каждую перекладину, каждый узел и закоулок. Потом обшарила пол, выискивая следы углублений, в которые можно что-то запрятать.

      Наконец молящиеся умолкли, и Анна поднялась на ноги.

      – Вы разве не читаете «Ангелус», миссис Райт? – чуть запыхавшись, спросила она.

      – Так называется то, что вы сейчас читали? – вместо ответа спросила Либ.

      Кивок, как будто все это знают.

      Либ стряхнула с юбки пыль и вытерла руки о передник. Где же горячая вода? Китти просто ленится или игнорирует английскую сиделку?

      Анна достала из рабочей корзины что-то большое и белое и принялась подшивать его, стоя в углу у окна.

      – Садись, дитя, – указывая на стул, сказала Либ.

      – Мне здесь очень удобно, мэм.

      Какой парадокс – Анна О’Доннелл, отъявленная притворщица, но с хорошими манерами. Либ поняла, что не в состоянии обращаться с ней с той суровостью, которую она заслуживает.

      – Китти, – позвала Либ, – не могла бы ты принести еще один стул, а также воды?

      Никакого ответа из кухни.

      – Возьми пока этот стул, – настаивала Либ. – Мне он не нужен.

      Анна перекрестилась и села на стул, продолжая шить.

      Либ чуть-чуть отодвинула комод от стены, чтобы убедиться в том, что за ним ничего не спрятано. Выдвинула по очереди все ящики – древесина покоробилась от сырости – и стала перебирать одежду девочки, ощупывая каждый шов и подол.

      На комоде стоял кувшин с поникшим одуванчиком. Мисс Н. одобряла цветы в больничных палатах, высмеивая бабушкины сказки о том, что они якобы отравляют воздух. Она говорила, что яркие расцветки и разнообразие форм поддерживают не только дух, но и тело. В первую неделю работы Либ в госпитале мисс Н. пыталась втолковать это главной медсестре, которая лишь презрительно фыркала.

      Либ пришло в голову, что цветок, на который никто и не взглянет, может быть источником питания. А жидкость – это действительно вода, или некий прозрачный бульон, или сироп? Либ понюхала воду, но учуяла только резкий запах одуванчика. Потом опустила палец в воду и поднесла его к губам. Безвкусная, в той же степени, что и бесцветная. Но может быть, там находится какой-то питательный элемент, обладающий этими свойствами?

      Либ чувствовала, что девочка наблюдает за ней. Господи! Либ попала в западню заблуждений старого доктора. Это просто вода. Она вытерла руку о передник.

      Рядом с кувшином ничего, кроме небольшого деревянного ящичка. Нет даже зеркала. Неужели Анне никогда не хочется посмотреть на себя?

      – Это мои сокровища, – вскакивая, сказала Анна.

      – Как мило. Можно посмотреть?

      Либ уже шарила внутри, на тот случай, если Анна объявит, что это личное.

      – Конечно.

      Церковные