Одиссея. Гомер

опять распускала.

      Длился три года обман, и ей доверяли ахейцы.

      Но как четвертый приблизился год и часы наступили,

      Женщина нам сообщила, которая все это знала.

      За распусканием ткани прекрасной ее мы застали.

      Волей-неволей тогда ей работу пришлося окончить.

      Слушай же! Вот что тебе, Телемах, женихи отвечают,

      Чтобы и ты это знал и все остальные ахейцы:

      Мать отошли и вели, чтобы шла за того, за кого ей

      Выйти прикажет отец и самой ей приятнее выйти.

      Если ж ахейских сынов и впредь раздражать она будет,

      Гордая теми дарами, какие Паллада Афина

      Ей в изобильи дала, – искусством в прекрасных работах,

      Разумом светлым и хитрой смекалкой, – такою, которой

      Мы и у древних не знаем ахеянок пышноволосых,

      Будь это Тиро, Микена в прекрасном венце иль Алкмена.

      Нет, ни одна не смогла б между них с Пенелопой сравняться

      Хитростью! Нынче, однако, ей хитрость ее не поможет.

      Будут они поедать и запасы и скот твой, покуда

      Станет упорствовать в тех она мыслях, которые в грудь ей

      Боги влагают. Себе она этим великую славу

      Может добыть, но тебе лишь потери большие доставит.

      Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем

      Раньше, чем по сердцу мужа она не возьмет средь ахейцев».

      И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил:

      «Как же бы из дому выгнать я мог, Антиной, против воли

      Ту, что меня родила и вскормила! Отец мой далеко,

      Жив или умер, – не знаю. Придется немало платить мне

      Старцу Икарию, если к нему мою мать отошлю я.

      И от отца пострадать мне придется. И грозно отплатит

      Мне божество, если вызовет мать моя страшных эринний,

      Дом покидая. К тому ж я и славой покроюсь худою.

      Нет, никогда не отважусь сказать ей подобного слова!

      Если же это не нравится вам и в гнев вас ввергает, –

      Что же! Очистите дом мой! С пирами ж устройтесь иначе:

      Средства свои проедайте на них, чередуясь домами.

      Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше

      У одного человека богатство губить безвозмездно, –

      Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим.

      Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион!

      Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!»

      Так говорил Телемах. Вдруг Зевс протяженно гремящий

      Двух орлов ниспослал с высоты, со скалистой вершины.

      Мирно сначала летели они по дыханию ветра,

      Близко один от другого простерши широкие крылья.

      Но, очутившись как раз над собранием многоголосым,

      Крыльями вдруг замахали и стали кружить над собраньем,

      Головы всех оглядели, увидели общую гибель

      И, расцарапав друг другу когтями и щеки и шеи,

      Поверху вправо умчались – над городом их, над домами.

      Все в изумленье пришли, увидевши птиц над собою,

      И про себя размышляли, – чем все это кончиться может?

      Вдруг обратился к ним с речью старик