Одиссея. Гомер

весть о прибытии войска и хочет

      Все сообщить нам правдиво, раз первый об этом услышал?

      Или о деле народном другом говорить он намерен?

      Благословенным он кажется мне и отважным. Пускай он

      Счастье получит от Зевса такое, какого желает!»

      Кончил. С радостью речь его выслушал сын Одиссеев.

      Заговорить он рвался, на месте ему не сиделось.

      Стал в середине собранья. И скипетр вложил ему в руки

      Вестник, разумные мысли имеющий в сердце, Писенор.

      Прежде всего к старику Телемах обратился и молвил:

      «Старец, тот муж недалеко, – сейчас его сам ты увидишь, –

      Тот, кто собранье созвал. Печаль мне великая нынче.

      Вести такой я не слышал, чтоб к нам приближалося войско,

      Нечего мне сообщить вам, что первый об этом я слышал.

      Не собрался говорить и о деле другом я народном.

      Дело идет обо мне и о бедах, на дом мой упавших.

      Две их: одна – погиб у меня мой отец благородный,

      Бывший над вами царем и всегда, как отец, вас любивший.

      Много еще тяжелее вторая беда, от которой

      Скоро погибнет наш дом и я разорюсь совершенно.

      К матери против желанья ее пристают неотступно,

      Как женихи, сыновья обитателей наших знатнейших,

      Прямо к отцу ее в дом обратиться, к Икарию старцу,

      Смелости нет в них, – чтоб сам он за дочь свою выкуп назначил,

      Выбрав, кого пожелает и кто ему будет приятней.

      Вместо того, ежедневно врываяся в дом наш толпою,

      Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов,

      Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно.

      Все расхищают они. И нет уже мужа такого

      В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья.

      Мы ж не такие, чтоб справиться с этим, и даже позднее

      Жалкими будем мужами, способными мало к отпору.

      О, защитил бы и я, когда бы лишь силу имел я!

      Дело творится, какого терпеть уж нельзя! Безобразно

      Гибнет мой дом. Неужели самих это вас не приводит

      В негодованье! Тогда постыдитесь хотя бы соседей,

      Окрест живущих! Побойтесь хотя бы богов, чтобы в гневе

      Не обратили на вас же они этих дел недостойных!

      Зевсом, владыкой Олимпа, я вас заклинаю, Фемидой,

      Что распускает собранья народа и их собирает, –

      Милые, вас я молю: перестаньте! И дайте мне горем

      В уединеньи терзаться! Красивопоножным ахейцам

      Не причинил ли, враждуя, обиды какой мой родитель,

      И за нее вы, враждуя, обиды теперь мне творите,

      Этих людей поощряя? Мне было бы лучше, когда бы

      Сами поели вы все, что лежит у меня и пасется.

      Если бы вы все поели, то скоро пришла б и расплата.

      Мы бы по городу стали ходить, приставая к вам с просьбой

      Вещи назад возвратить, пока б вы всего не отдали.

      Нынче же сердце вы мне безнадежным терзаете горем!»

      В бешенстве так он воскликнул и скипетр бросил на землю.

      Хлынули слезы из глаз. И жалость народ охватила.

      Все остальные безмолвно сидели, никто