Одиссея. Гомер

отвечала ему совоокая дева Афина:

      «Я на вопросы твои с откровенностью полной отвечу:

      Имя мне – Мент; мой отец – Анхиал многоумный, и этим

      Рад я всегда похвалиться; а сам я владыка тафосцев

      Веслолюбивых, приехал в своем корабле со своими;

      По винно-чермному морю плыву к чужеземцам за медью

      В город далекий Темесу, а еду с блестящим железом.

      Свой же корабль я поставил под склоном лесистым Нейона

      В пристани Ретре, далеко от города, около поля.

      С гордостью я заявляю, что мы с Одиссеем друг другу

      Давние гости. Когда посетишь ты героя Лаэрта,

      Можешь об этом спросить старика. Говорят, уж не ходит

      Больше он в город, но, беды терпя, обитает далеко

      В поле со старой служанкой, которая кормит и поит

      Старца, когда, по холмам виноградника день пробродивши,

      Старые члены свои истомив, возвращается в дом он.

      К вам я теперь: говорили, что он уже дома, отец твой.

      Видно, однако же, боги ему возвратиться мешают.

      Но не погиб на земле Одиссей богоравный, поверь мне.

      Где-нибудь в море широком, на острове волнообъятом,

      Он задержался живой и томится под властью свирепых,

      Диких людей и не может уйти, как ни рвется душою.

      Но предсказать я берусь – и какое об этом имеют

      Мнение боги и как, полагаю я, все совершится,

      Хоть я совсем не пророк и по птицам гадать не умею.

      Будет недолго еще он с отчизною милой в разлуке,

      Если бы даже его хоть железные цепи держали.

      В хитростях опытен он и придумает, как воротиться.

      Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:

      Подлинно ль вижу в тебе пред собой Одиссеева сына?

      Страшно ты с ним головой и глазами прекрасными сходен.

      Часто в минувшее время встречались мы с ним до того, как

      В Трою походом отправился он, куда и другие

      Лучшие из аргивян на судах крутобоких поплыли.

      После ж ни я с Одиссеем, ни он не встречался со мною».

      Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:

      «Я на вопрос твой, о гость наш, отвечу вполне откровенно:

      Мать говорит, что я сын Одиссея, но сам я не знаю.

      Может ли кто-нибудь знать, от какого отца он родился?

      Счастлив я был бы, когда бы родителем мне приходился

      Муж, во владеньях своих до старости мирно доживший.

      Но – между всеми людьми земнородными самый несчастный –

      Он мне отец, раз уж это узнать от меня пожелал ты».

      Снова сказала ему совоокая дева Афина:

      «Видно, угодно бессмертным, чтоб не был без славы в грядущем

      Род твой, когда вот такого, как ты, родила Пенелопа.

      Ты ж мне теперь расскажи, ничего от меня не скрывая:

      Что за обед здесь? Какое собранье? Зачем тебе это?

      Свадьба ли здесь или пир? Ведь не в складчину ж он происходит.

      Кажется только, что гости твои необузданно в доме

      Вашем бесчинствуют. Стыд бы почувствовал всякий разумный

      Муж, заглянувший сюда, поведенье их гнусное