Одиссея. Гомер

плоту, искусной рукою все время

      Правил рулем он, и сон на веки ему не спускался.

      Зорко Плеяд наблюдал он и поздний заход Волопаса,

      Также Медведицу – ту, что еще называют Повозкой.

      Ходит по небу она, и украдкой следит Ориона,

      И лишь одна непричастна к купанью в волнах Океана.

      С нею Калипсо, свет меж богинь, Одиссею велела

      Путь соглашать свой, ее оставляя по левую руку.

      Целых семнадцать уж дней он по морю путь совершал свой.

      На восемнадцатый день показались тенистые горы

      Края феаков, совсем невдали от пловца. Походили

      В море мглисто-туманном на щит боевой эти горы.

      От эфиопов меж тем возвращался Земли Колебатель.

      Издалека уж, с Солимских он гор заприметил, как море

      Переплывал Одиссей. Сильней он разгневался сердцем

      И, покачав головой, обратился с такой к себе речью:

      «Что это значит? Ужели решили насчет Одиссея

      Боги иначе, как только в страну эфиопов я отбыл?

      Он уже близок к земле феакийской, где должен избегнуть

      Крепкой петли тех несчастий, которые терпит все время.

      Но еще досыта горя надеюсь ему я доставить».

      Быстро он тучи собрал и море до дна взбудоражил,

      В руки трезубец схватив. И разом воздвигнул порывы

      Самых различных ветров и тучами землю и море

      Густо окутал. Глубокая ночь ниспустилася с неба,

      Евр столкнулись и Нот, огромные волны вздымая,

      И проясняющий небо Борей, и Зефир быстровейный.

      У Одиссея расслабли колени и милое сердце,

      В сильном волненьи сказал своему он отважному духу:

      «Горе, несчастному мне! О, чем же все кончится это?

      Страшно боюсь я, что всю сообщила мне правду богиня,

      Мне предсказавши, что множество бед претерплю я на море,

      Прежде чем дома достигну. И все исполняется нынче.

      Сколькими тучами вдруг обложил беспредельное небо

      Зевс! Возмутил он все море, сшибаются яро друг с другом

      Вихри ветров всевозможных. Моя неизбежна погибель!

      Трижды блаженны данайцы – четырежды! – те, что в пространном

      Крае троянском нашли себе смерть, угождая Атридам!

      Лучше бы мне умереть и судьбу неизбежную встретить

      Было в тот день, как в меня неисчетные толпы троянцев

      Сыпали медные копья над трупом Пелеева сына!

      С честью б я был погребен, и была б от ахейцев мне слава.

      Нынче же жалкою смертью приходится здесь мне погибнуть».

      Так говорил он. Внезапно волна исполинская сверху

      С страшным обрушилась шумом на плот и его закрутила.

      Сам он далеко упал от плота, из руки ослабевшей

      Выпустив руль. Пополам разломилась на самой средине

      Мачта от страшного вихря различных сшибавшихся ветров.

      В море далеко снесло и помост и разорванный парус.

      Сам Одиссей под водой очутился. Мешал ему сильно

      Вынырнуть тотчас напор вздымавшихся волн исполинских.

      Сильно одежда мешала, ему подаренная нимфой.

      Вынырнул