Одиссея. Гомер

вы!

      Вы допускать не хотите, чтоб ложем законным богини

      Соединялись с мужами, чтоб женами им они были.

      Так розоперстая Эос себе избрала Ориона.

      Гнали его вы, живущие легкою жизнию боги,

      Гнали, пока златотронной и чистою он Артемидой

      Нежной стрелою внезапно в Ортигии не был застрелен.

      Так с Язионом Деметра на трижды распаханной нови

      Соединилась любовью и ложем, послушавшись сердца.

      Очень недолго об этом в неведеньи Зевс оставался.

      Молнией он Язиона убил ослепительно белой.

      Так же и мне не даете вы, боги, остаться со смертным.

      Я его в море спасла, когда одиноко сидел он

      На опрокинутом киле. Корабль его молнией белой

      Надвое Зевс расколол посреди винно-чермного моря.

      Все остальные его товарищи в море погибли,

      А самого его ветер и волны сюда вот пригнали.

      Я любила его и кормила, надеялась твердо

      Сделать бессмертным его и бесстаростным в вечные веки.

      Так как, однако, нельзя повеленье великого Зевса

      Богу другому нарушить иль им пренебречь, то пускай же,

      Раз того требует этот, – пускай в беспокойное море

      Едет. Но спутников дать ему никаких не могу я:

      Нет у меня многовеслых судов и товарищей верных,

      Кто б его мог отвезти по хребту широчайшему моря.

      Что ж до советов, охотно я дам их ему и не скрою,

      Как ему невредимым вернуться в отцовскую землю».

      Аргоубийца-вожатый на это богине ответил:

      «Значит, его отпусти! Трепещи перед Зевсовым гневом.

      Иначе тяжко тебе почувствовать гнев тот придется».

      Аргоубийца могучий, сказав это ей, удалился.

      Нимфа-владычица, только Зевесов приказ услыхала,

      Тотчас направила шаг к Одиссею, отважному духом.

      Он на обрыве над морем сидел, и из глаз непрерывно

      Слезы лилися. В печали по родине капля за каплей

      Сладкая жизнь уходила. Уж нимфа не нравилась больше.

      Ночи, однако, в постели он с ней проводил поневоле

      В гроте глубоком ее, – нежелавший с желавшею страстно.

      Все же дни напролет на скалах и у моря сидел он,

      Стонами дух свой терзая, слезами и горькой печалью.

      В даль беспокойного моря глядел он, и слезы лилися.

      Близко свет меж богинь к нему подошла и сказала:

      «Будет, злосчастный, тебе у меня горевать неутешно!

      Не сокращай себе жизни. Охотно тебя отпускаю.

      Вот что ты сделаешь: бревен больших нарубивши, в широкий

      Плот их сколотишь, помост на плоту там устроишь высокий,

      Чтобы нести тебя мог через мглисто-туманное море.

      Я ж тебя хлебом, водою и красным вином на дорогу

      Щедро снабжу, чтобы голод они от тебя отвращали.

      В платье одену тебя и пошлю тебе ветер попутный,

      Чтобы вполне невредимым ты прибыл в отцовскую землю,

      Если того пожелают царящие в небе широком

      Боги, которые выше меня и в решеньи и в деле».

      Так говорила. И в ужас пришел Одиссей многостойкий.

      Голос