Одиссея. Гомер

меня подхвативши,

      Не унесла в многорыбное море, стенящего тяжко,

      Иль чтоб не выслало мне божество одного из огромных

      Чудищ из моря, питаемых в нем Амфитритою славной.

      Знаю ведь я, как сердит на меня Посейдон-земледержец».

      Но между тем как рассудком и духом он так колебался,

      Вдруг понесен был огромной волной он на берег скалистый.

      Кожу бы всю там содрал он и кости себе раздробил бы,

      Если бы вот чего в сердце ему не вложила Афина:

      Прыгнув, руками обеими он за скалу ухватился.

      Там он со стоном висел, покамест волна не промчалась.

      Так он ее избежал. Но вдруг, отразившись обратно,

      Снова его она сшибла, далеко отбросивши в море.

      Если полипа морского из домика силою вырвать,

      Видно на щупальцах много приставших к ним камней мельчайших;

      Так же и к твердому камню утеса пристала вся кожа

      С рук Одиссея. Его же волна с головою покрыла.

      Тут бы, судьбе вопреки, и погиб Одиссей несчастливый,

      Если б присутствия духа в него не вложила Афина.

      Вынырнув вбок из ревущей волны, набегавшей на скалы,

      Поплыл вдоль берега он и на землю глядел, не найдется ль

      Где-нибудь тихая заводь морская иль берег отлогий.

      Вдруг, плывя, добрался он до устья реки светлоструйной.

      Самым удобным то место ему показалось: свободно

      Было оно и от скал и давало защиту от ветра.

      Сразу узнал он впаденье потока и духом взмолился:

      «Кто бы ты ни был, владыка, внемли мне! Молюсь тебе жарко,

      От Посейдоновых страшных угроз убегая из моря.

      Даже в глазах у бессмертных достоин почтения странник,

      Их о защите молящий, – вот так, как теперь, пострадавший,

      Я к теченьям твоим и коленям твоим припадаю!

      Сжалься, владыка! Горжусь, что тебя о защите молю я!»

      Тотчас теченье поток прекратил и волну успокоил.

      Гладкою сделал поверхность пред ним и спас его этим

      Около устья реки. Подкосились колени и руки

      У Одиссея. Совсем его бурное море смирило.

      Все его тело распухло; морская вода через ноздри

      И через рот вытекала, а он без сознанья, безгласный

      И бездыханный лежал: в усталости был он безмерной.

      После того как очнулся, и дух в его сердце собрался,

      Прежде всего отвязал он с себя покрывало богини

      И покрывало пустил по реке, впадающей в море.

      Быстро оно на волнах понеслось по теченью, и в руки

      Ино его приняла. И выбрался он из потока,

      Лег в тростнике и к земле плодоносной припал поцелуем.

      Сильно волнуясь, сказал своему он отважному сердцу:

      «Что ж это будет со мной? И чем все кончится это?

      Если возле реки тревожную ночь проведу я,

      Сгибну я здесь, укрощенный холодной росою и вредным

      Инеем: обморок сделал совсем нечувствительным дух мой.

      Воздухом веет холодным с реки с приближением утра.

      Если ж на холм я взойду и в этой вон роще тенистой

      В частых лягу кустах, и прозяблость