Три страны света. Николай Некрасов

новенький кисет собственной работы.

      – Где табак? – спросил Каютин, суетясь с трубкой, которую хотел набить.

      – Вот он! – торжественно сказала Полинька и подала ему туго набитый кисет.

      Каютин был тронут внимательностью Полиньки; он молчал и так нежно смотрел на свою невесту, что она, краснея, сказала:

      – Что же вы?

      – Полинька!.. Палагея Ивановна! – поправился Каютин, но слов у него недостало… он с жаром поцеловал ее руку.

      Полинька вырвалась и сказала:

      – Ну, набейте же вашу трубку.

      – Какой хорошенький! – в восторге говорил Каютин, разглядывая кисет.

      Он осыпал его поцелуями и бегал по комнате с криком «какой хорошенький!» Подбежав к Полиньке, Каютин неожиданно поцеловал ее в щеку. Полинька вскрикнула и готова была надуться; но Каютин так смешно вертелся по комнате, всех целуя, с кем сталкивался, что сердиться у Полиньки недостало духу. Все смеялись. Каютин, все больше одушевляясь, делал страшные прыжки, прижимал к сердцу кисет, целовал его страстно; но вдруг; общий смех и говор замолк. Каютин, приготовлявшийся к новому прыжку, остановился неподвижно. Все прислушивались к тяжелому стуку, раздавшемуся у окон… Вдруг стук замолк.

      – Телега, телега! – радостно кричали дети, подбегая к окну.

      Полинька побледнела и закрыла лицо руками: В комнате было страшное молчание. Привязанный колокольчик уныло позванивал, когда коренная встряхивала головою. Безобразная Розка злилась и лаяла на телегу и особенно на ямщика, который дразнил ее кнутом. Карл Иваныч, дрожа всем телом, смотрел то на Полиньку, то на Каютина, стоявшего неподвижно среди комнаты с испуганным лицом.

      – Шампанского! давайте пить и веселиться! – вдруг вскрикнул он и снова запел и завертелся по комнате.

      – Где же вино? – спросила Полинька.

      – В колодце у Доможирова… ла, ла, ла! – отвечал Каютин, напевая вальс Вебера и грациозно вальсируя с кисетом, который он держал за снурки, будто даму.

      Все засмеялись.

      – Зачем вы его туда кинули? – спросил Карл Иваныч.

      – Ха, ха, ха! вот мило! как кинул? деньги заплатил, да кинуть! нет-с, я не такой! я его опустил, чтобы оно холоднее было.

      – Я сбегаю принесу его.

      Карл Иваныч побежал за бутылкой.

      – Пока уложили бы чемодан и вещи в телегу, – заметила Надежда Сергеевна.

      – Успеем, – беспечно отвечал Каютин, будто оставалось еще очень много времени, и, обратясь к Полиньке, тихо прибавил:

      – Ну, Полинька, я уез…

      И, не окончив своей фразы, он громко запел:

      Вот мчится тройка удалая

      Вдоль по дороге столбовой!

      Но и песни своей он не кончил, а снова обратился к Полиньке:

      – Палагея Ивановна, спойте мне что-нибудь.

      – Вот что вздумали! я стану петь!

      – Отчего же и нет? Ну, пожалуй, если не хотите петь, так давайте пить; вот и Карл Иваныч… а, спасибо! холодно ли?

      – Вот вам! – ставя на стол бутылку, сказал Карл Иваныч.

      – А бокалы? – спросил Каютин.

      – Какие