Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон. Елена Ровенко

это место? Нужно, чтобы я указал его пальцем, поскольку не существует понятия, промежуточного между „механицизмом“ и „целесообразностью“. Образ порыва и есть только это указание. Сам по себе он не имеет никакого значения. Но он его обретет, если читатель захочет расположиться вместе со мной в этом пункте, чтобы выяснить, что можно узнать относительно жизни, а что нельзя…»[431].

      Итак, отвергая порожденные детерминизмом понятия, Бергсон апеллирует к образам. Но, внимательно вчитавшись в приведенные строки из позднего (1935) письма Флорису Делатру, можно с удивлением обнаружить один любопытный смысловой нюанс. Коль скоро Бергсон говорит, что образ располагается между понятиями[432], он тем самым вводит в свое описание пространственные представления (Бергсон говорит о месте, на которое он должен был указать). Тогда, если быть последовательными, мы увидим, что бергсоновский образ, встраиваясь в понятийный ряд[433], то есть создавая вместе с понятиями некоторую систему отношений, становится функционально эквивалентным понятиям. Стало быть, образ у Бергсона отчасти выполняет роль понятия!

      § 2. Качественные понятия-образы как инструмент познания и способ репрезентации результатов познания

      Казалось бы, Бергсон не оставляет места понятиям в своем учении. Для него понятия бесконечно далеки от того, чтобы направлять наши гносеологические способности по нужному руслу. Естественно было бы предположить, что подобный ход мысли приведет нас к отказу от понятий и обращению к образам, коль скоро эта альтернатива намечена самим Бергсоном. Но в действительности Бергсон не делает таких прямолинейных выводов. Нельзя забывать, что философу было свойственно намеренно обострять оппозиции, отчетливо разводить две противоположные точки зрения на предмет, чтобы потом продемонстрировать зыбкость действительной границы между ними[434].

      Внимательно проанализировав все вышеизложенные замечания философа, мы увидим, что они касаются понятий старых, давно введенных в обиход и потому обладающих выработанным в течение веков и, в общем, принятым большинством значением. Такие понятия, конечно, могут обладать весьма широким семантическим полем, однако все же ограниченным, причем ограниченным не просто заданным перечнем смыслов, а довольно жестко фиксированной трактовкой этих смыслов и, более того, определенным взглядом на мир и подходом к феномену познания.

      Но кто же мешает нам создать новые понятия, новые по сути, а не по названию? Философ признает необходимость понятий. «Разумеется, мышление, будь то интеллект или интуиция, всегда использует язык, и интуиция, как и всякое мышление, в конце концов находит выражение в понятиях…»[435]. Однако примеры понятий, которые Бергсон здесь приводит (длительность, качественная или разнородная множественность, бессознательное), свидетельствуют о том, что речь идет не о всякому известных категориях. Позволим

431

Цит. по: Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 310–311.

432

Указанное нахождение образа между понятиями опровергает следующее замечание Джеймса: «Ничто, находящееся „между“ вещами, не может связывать их, так как „между“ есть уже нечто пустое, само нуждающееся для связи с первой и второй вещью в двух, еще менее осязаемых „между“, и так далее, до бесконечности» (Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 122). Справедливости ради замечу, что, на мой взгляд, эти рассуждения Джеймса очень напоминают знаменитую зеноновскую апорию «Дихотомия». В определенной степени это логично, так как понятия, согласно Джеймсу (и Бергсону), априори связаны с нашими пространственными представлениями.

433

Вот этот ряд: понятия, которыми оперирует механицизм-бергсоновский образ жизненного порыва – телеологические понятия. Замечу, что Бергсон, скорее всего, не разграничивал телеологию и финализм (и проистекающую из него веру в финальность), как это делает, например, Поль Рикёр, говоря о Гегеле: «Пример Гегеля показателен еще и потому, что он позволяет отделить телеологию и финальность, понимаемую по крайней мере как конечная причина, раскритикованная Спинозой и Бергсоном. Телеология не есть финальность: в телеологической диалектике образы являются не конечными целями, а значениями, черпающими свой смысл из движения тотализации, которое их увлекает и устремляет вперед, за их пределы. Пример Гегеля показателен еще и потому, что дает возможность наполнить содержанием пустую идею экзистенциального проекта, который всегда остается проектом для самого себя и определяется произвольно, с помощью отчаяния или просто-напросто с помощью самого банального конформизма» (Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / Поль Рикёр; пер. с франц., вступ. ст. и коммент. И. С. Вдовиной. М.: Академический Проект, 2008. (Философские технологии). С. 257).

434

«Бергсон не отказывается от того, что вещи в реальности перемешаны; сам опыт, фактически, не предлагает нам ничего, кроме композитов» (Делёз Ж. Бергсонизм. С. 237). И. Блауберг указывает, например, что у Бергсона «радикальное отличие» духа от материи оказывается «далеко не столь радикальным» (Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 205, 214).

435

Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103. «Intellection ou intuition, la pensée utilise sans doute toujours le langage; et I’intuition, comme toute pensée, finit par se loger dans des concepts…» (Bergson H. Introduction (deuxième partie). De la position des problèmes / Henri Bergson // Bergson H. La pensee et le mouvant. Essais et conferences. Articles et conferences datant de 1903 a 1923 / Henri Bergson. Paris: Les Presses universitaires de France, 1969. (Collection: Bibliotfièque de philosophie contemporaine). P. 24). Заметим, что эта мысль высказывалась философом еще на тридцать лет ранее во «Введении в метафизику»: «…раз схваченная интуиция должна найти такой способ выражения и применения, который сообразовался бы с привычками нашей мысли и давал бы нам, в виде определенных понятий, твердые точки опоры, в которых мы так нуждаемся» (Бергсон А. Введение в метафизику. С. 38). «…L’intuition, une fois prise, doit trouver un mode d’expression et d’application qui soit conforme aux habitudes de notre pensee et qui nous fournisse, dans des concepts bien arrêtés, les points d’appui solides dont nous avons un si grand besoin» (Bergson H. Introduction a la métaphysique / Henri Bergson // Bergson H. La pensee et le mouvant. Essais et conferences. Articles et conferences datant de 1903 à 1923 / Henri Bergson. Paris: Les Presses universitaires de France, 1969. (Collection: Bibliotfièque de philosophie contemporaine). P. 131.)

В данном контексте становится особенно мотивированной бергсоновская трактовка интуиции как функции мышления, о чем уже неоднократно приходилось говорить: мышление требует артикуляции с помощью понятий; тем самым интуиция становится логически репрезентируемой.