Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон. Елена Ровенко

компонентом нашей духовной и физической реальности, чем тот экстракт, который разум смог извлечь из вещи, обрядив в одежды понятия? Действительно, образ дает нам саму вещь, пусть и в редуцированном виде; понятия же, порожденные операцией анализа, в этом смысле совершенно противоположны образам, ведь «анализировать, – говорит Бергсон, – значит выражать какую-нибудь вещь в функции того, что не является самой этой вещью»[393].

      В силу этого ясно, что обычное понятие – конструкция разума[394], то есть оболочка, приложенная к вещи извне; следовательно, понятие само по себе не субстанциально; во всяком случае, оно не самодостаточно и не первично, а возникает как следствие деятельности разума и обусловлено этой деятельностью. Бергсоновский образ, напротив, не мыслимая конструкция, лживая сущность. «Под „образом“ же мы понимаем определенный вид сущего, который есть нечто большее, чем то, что идеалист называет представлением, но меньшее, чем то, что реалист называет вещью, – вид сущего, расположенный на полпути между вещью и представлением»[395]. При этом, с одной стороны, как следует из всего сказанного, образ не есть ни сущность, ни феномен в чистом виде, а есть их изначально данное синтетическое единство; то есть, действительно, устраняется различие между существованием и явлением, которое, по мнению Бергсона, было присуще многим философским школам.

      Бытие образа обладает самодостаточностью, и в этом плане образ субстанциален; однако, в отличие от истинной субстанции, бытие образа все же не первично, хотя и не зависит, на первый взгляд, от сознания (как общего свойства материи и духа, присущего им в разной мере) или внеличного сверхсознания, о котором философ заговорит, начиная с «Творческойэволюции». Согласно Бергсону, чистое восприятие исходно, первично[396], то есть имеет онтологический приоритет; а оно, как мы знаем, бессознательно (в этом случае образ понимается как центр сил, пронизывающих всю материю, а восприятие уподобляется «пучку» силовых линий)[397]. Но при этом «для образа быть и быть воспринятым сознанием – состояния, различающиеся между собой лишь по степени, а не по природе»[398].

      С другой же стороны, Бергсон в «Материи и памяти» весьма недвусмысленно заявляет, что «даже при отсутствии воспринимающего сознания образы продолжают существовать»[399], – то есть они приобретают онтологический статус независимых сущностей, и тем самым стирается различие между сущностью и существованием, вернее, оно перестает быть значимым онтологически в случае с образами: бергсоновский образ наделен собственным бытием. Напротив, не так обстоит дело в случае с понятиями. Бергсон отказывает понятиям в собственном бытии, независимом ни от чего; они «относительны», они «не имеют существования в себе»[400].

      Каков же, в таком случае, онтологический статус понятий? Из всего вышеизложенного становится ясно: образы, являясь промежуточными образованиями между материей и духом, дают сознанию истину об одухотворенной

393

Бергсон А. Введение в метафизику // Бергсон А. Собрание сочинений: в 5 т. / Анри Бергсон. СПб.: М. И. Семенов, 1913–1914. Т. 5: Введение в метафизику. Смех и др. произведения; пер. В. Флеровой и И. Гольденберга. 1914. С. 6; курсив мой. – Е. Р.

394

«… все гносеологические понятия, и научные в том числе, – это не что иное как конструкты: наука „строит“ свой предмет…» (Кузьмина Т. А. Анри Бергсон / Т. А. Кузьмина // Философы двадцатого века / отв. ред. А. М. Руткевич, ред. И. С. Вдовина. М.: Искусство XXI век, 2004. (Философские тетради: Книга первая. С. 17).

395

Бергсон А. Материя и память: Предисловие к седьмому изданию. С. 160.

396

См.: Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 156.

397

См.: Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 155–156.

398

Бергсон А. Материя и память. С. 180.

399

Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 154.

400

Бергсон А. Творческая эволюция. С. 306. Такой подход к проблеме понятий в корне противоположен свойственному античной философии, во всяком случае, платоновской теории идей, как ее понимал Бергсон. Различия выступят еще более наглядно, когда перед нами вплотную встанет вопрос о том, как же обходится сам Бергсон с прежними понятиями и как он создает новые понятия в качестве альтернативы. Надо заметить, что Бергсон ставит знак равенства между платоновской идеей и понятием (См.: Там же. С. 301–312). Согласно платоновскому учению, говорит Бергсон, «предполагается, что вне Идей не существует ничего положительного» (Там же. С. 301), а сами Идеи первичны; они довлеют сами себе в своем бытии. «Идеи… являют собой, несомненно, всю постигаемую реальность, всю истину» (Там же. С. 302).