Немного тьмы (на краю света). Любко Дереш

напряга. Лучше держать дрова за спиной, подальше от огня, опять-таки чтобы не сжечь себя вместе с горной долиной. Если дрова мокрые, их хорошо выкладывать аккуратными конструкциями вокруг жара. Так они понемногу будут подсыхать.

      Типичное занятие – сушить на ночь носки. Особенно когда вечером налазишься по горной долине – вся трава покрыта густой росой, и ноги промокают вместе со штанами аж по колено. По опыту знаю: сушить носки лучше, предварительно сняв их с ног. Разве что кто имеет охоту сделать из ступней жаркое в синтетической упаковке. Такие люди попадаются нечасто, и если уж попадаются, их оригинальные желания на этом не заканчиваются. Часто они оставляют на ночь под открытым небом ботинки. Наверное, эти профессионалы от выживания знакомы с техниками спецслужб по добыванию воды в засушливых местностях, потому что наутро из обуви воду можно пить, как из кувшина.

      Эти и похожие на них отдыхающие порой демонстрируют беспричинную любовь к мелким грызунам. Забегая вперед, скажу: на мой взгляд, нечестно играть в поддавки. Зачем оставлять настежь раскрытый рюкзак? Мышки и так прогрызут его, причем там, где нужно. И не только рюкзак, но и спальник, и стенку палатки. И человек, который в припадке сентиментальности предлагал мышке-полевке руку и сердце, а также дружбу и все сухарики, едва лишь увидит дыры в дне рюкзака, будет орать: «Сука! Сука!»

      Я добыл из гармоничного пространства за спиной еще поленце (буковое – леса вокруг Шипота буковые), положил поверх уже нагроможденного дерева.

      Мы приготовили себе кофе.

      – Ты когда сюда приехала?

      – Позавчера. Прилезаю, смотрю – а здесь свои люди. Я с тернопольскими в Крыму познакомилась. Я ж без палатки приехала, – и так знала, шо где-то впишусь.

      Вписаться – значит втереться к кому-нибудь под крышу. Можно сказать, вступить в сношения с хозяевами палатки (когда-то – в благородном, а в наше время – в каком угодно значении).

      – И они тебя вписали?

      – Да. Мы с ними на «Рейвахе» классно оторвались прошлым летом. Я их в пещеры водила. Я ж в Крыму родилась, у меня бабка татарка.

      – Вот как. А шо, потом с родителями переехала?

      – Да, в Мукачев. – Вика задумывается. – А у меня в Стрые пацан жил. Ну и я к нему на квартиру уже вписалась.

      – Шо, из дома убежала?

      – Та чего убежала. Так, ушла себе. У меня предки были больные.

      – Ясно. А нормальный хоть был? Этот пацан?

      – Шутишь? Афигенный! Мы с ним стопом всюду ездили, в Болгарии даже были. Но он был слегка с этими… со странностями.

      – Например?

      – Ну, раз взял меня, голую, бинтами к батарее примотал, как мумию. И ушел из дому. На два дня. Прикидываешь?

      Я пробую прикинуть.

      – И шо, ты развязалась?

      – Не смогла. Он потом пришел, набрал ванну воды… правда холодной. Отмотал меня и прямо такой, как была, взял в ванну и положил. Говорил, как увидел меня, испугался, как бы я часом не умерла. Любит меня. Переживает.

      – А