Под тенью кипариса. Давид Мюллер

снова опустилась в кресло. Взяла чётки, перебрала несколько бусин, словно возвращаясь к себе. Только потом сказала, уже глядя в окно:

      – Не смейте ломать то, что я вырастила из крови и боли. Вы оба – только половины. А вместе – моя сила. И моё проклятие, если предадите это.

      Глава 11. Мы ее нашли

      Телефон звонил недолго. Два гудка. Эмир ответил быстро – будто ждал.

      – Алло?

      – Это я, – голос Нади был чёткий, но не громкий. – Ты можешь сейчас говорить?

      – Уже говорю. Что-то случилось?

      Пауза. Не тревожная – сосредоточенная.

      – Я нашла кое-что. В северной части.

      Он сразу понял по её голосу: это не просто “находка”. Это – та грань, где заканчивается обычная реставрация и начинается что-то большее.

      – Это серьёзно?

      – Это не должно было быть там. И это… – она замолчала, как будто искала правильные слова. – Это не просто изображение. Это имя. И лицо. Настоящее. Очень живое.

      Эмир выпрямился.

      – Ты можешь прислать фото?

      – Нет. – Надя почти перебила. – Это надо видеть. Вживую. Приезжай. Сейчас. Пока никого нет.

      Он посмотрел на часы.

      – Я выезжаю. Двадцать минут.

      – Я жду.

      Она отключилась первой.

      Эмир всё ещё держал телефон в руке, как будто в её голосе осталось нечто, чего он не успел дослушать. Что-то между страхом и восторгом. Между открытием – и осознанием, что с этого момента многое уже не остановить.

      Он ехал быстро. Но не торопился.

      Асфальт уходил под колёса ровной лентой, обочины сменялись полосками сухой травы, пыль поднималась только в поворотах. Дорога к монастырю была знакома до каждого изгиба, но сегодня она казалась другой – будто напряжённой. Как будто сама знала: его ждут.

      В салоне – тишина. Радио выключено. Окно приоткрыто. Теплый воздух сухо бил в висок, но он не трогал стекло – не искал прохлады. Он слушал тишину. В ней мысли звучали громче.

      Надя.

      Она не просто звонила. Она звала. Без просьбы, но так, что отказаться было бы предательством. В голосе – ничего лишнего. Ни паники, ни театра. Но то, как она сказала "это нужно видеть", – звучало, как "иначе не поверишь".

      Он вспомнил, как она смотрела на фреску. Точно. Медленно. С уважением, будто разговаривала не с изображением, а с живым человеком. Он тогда подумал: она не просто реставратор. Она что-то ищет. Не в штукатурке – в себе.

      Или… в нём?

      Он не был уверен, что хочет знать ответ.

      Машина миновала посёлок. За последним поворотом показалась тропа вверх – разбитая, покрытая мелким камнем. Монастырь вырастал, как всегда, внезапно. Будто врастал из земли. Как будто он был здесь всегда, а дорога – только нашла его снова.

      Эмир выключил двигатель, не сразу вышел. Несколько секунд сидел, положив руки на руль. Думал о том, что каждое её "приезжай" приближает его к точке, откуда уже не будет пути назад. Что-то внутри подсказывало: это – один из таких моментов.

      Он вышел.

      Дверь машины захлопнулась глухо, как будто звук не хотел