Под тенью кипариса. Давид Мюллер

Навсегда.

      Эмир не ушёл.

      Он остался. Стоял какое-то время у окна, будто ждал, когда комната отпустит. Потом сел. Напротив. Не близко. Но и не в тени.

      Между ними – скатерть, чашка с остывшим чаем, и всё, что не было сказано за эти годы.

      Айше молчала. Но ждала.

      Назлы.– Мы нашли фрагмент, – сказал он. Голос – глухой, ровный. – Изображение. Женское лицо. Почти нет повреждений. Очень точная работа. Чисто, ясно. И под ней – надпись. Имя.

      Она не удивилась. Но взгляд её сдвинулся с пола – чуть выше, к нему.

      – Я думала, что это имя уже никогда не прозвучит в этом доме, – сказала она тихо.

      Эмир смотрел на неё. Внимательно. Ждал.

      Айше не торопилась. Несколько секунд перекладывала бусины в четках. Потом – медленно подняла глаза. В её лице не было страха. Только память. Такая, от которой не спасает время.

      – Твой дед вернулся с монастыря в один день… другим. Не сказал ни слова. Ни в тот вечер, ни потом. Только по ночам стал говорить во сне. Нечётко. Но имя – я слышала.

      Пауза.

      – Назлы?

      Она кивнула.

      – Он никогда её не называл вслух. Но в его лице было что-то, чего я не видела ни до, ни после. Вина. Не страх – вина. А потом… он приказал замолчать. Всем. Даже не зная, кто знал.

      Эмир смотрел. Не двигался.

      – Я слышала разговоры. Шёпотом, по углам. Сестра. Пропала. Без следа. Молились. Потом – замяли. И всё исчезло. Только… не до конца.

      – Почему? – спросил он. Голос сел. – Почему её прятали?

      Айше не сразу ответила. Взгляд её потяжелел. Как будто каждое слово нужно было вытаскивать из тёмной воды.

      Эмир смотрел. Не двигался.

      – Ты знаешь, почему её прятали?

      Айше не ответила сразу. Её руки чуть дрогнули в платке – почти незаметно. Она снова подняла глаза. В них не было ни страха, ни ответа. Только долгое молчание.

      – Было много разговоров, – сказала она медленно. – Много слухов. Кто-то шептал, что она исчезла из-за мужчины. Кто-то – что это была ошибка. Другие говорили что это было наказание.

      Она замолчала. Как будто пыталась сложить эти обрывки в одно целое. Но они не складывались.

      – Толком никто не знал. Или делал вид, что не знал.

      – Ты не спрашивала?

      – В те времена такие вещи не спрашивали, Эмир. Особенно, если хотела остаться цела.

      Эмир сжал кулак на колене.

      – Ты знаешь, кто это сделал?

      Айше медленно покачала головой.

      – Я не знаю. Но я чувствую. И ты тоже чувствуешь. Ты просто не хочешь это признать.

      Молчание.

      Он опустил взгляд.

      – Я не могу остановиться, – тихо сказал он. – Я не хочу.

      Айше смотрела на него. Долго.

      – Я знаю, – ответила она. – Но если ты пойдёшь туда, откуда всё это тянется – ты уже не вернёшься тем, кем был. И ты не вернёшь всех. Никого. Ни её. Ни себя.

      – Я не один, – едва слышно.

      – Надя?

      Он не ответил. Только выдохнул.

      Айше немного наклонилась вперёд. Её голос остался твёрдым, но что-то в нём дрогнуло – не в силе, а в тени.